Атаман представился Смагой, остальные промолчали, из хозяев назвался Сергей, он не разделял повсеместных опасений говорить вслух своё имя. Староста Выселков утром вообще не заводил речь о найме воинов, разговор шёл о покупке или аренде лодок на полгода-год. За три лодки капитан изначально предложил покупную цену в виде одного ружья с десятком патронов, чем ввёл переговорщиков в ступор. Иначе наём лодок с десятком гребцов на один сезон, при расценках одно ружьё с патронами за пять наёмных лодок. Все свои переговоры он построил именно на лодках, не упоминая возможность найма самих ушкуйников как воинов. Расчёт строился на продаже выселковцам тридцати лодок, вместимостью до двадцати пассажиров, оплата ружьями или стеклянными изделиями, образцы которых Сергей предлагал прямо сейчас. В обмен на одну из двух лодей, в которой приплыли разбойники.

Когда переговорщикам принесли образцы стеклянных изделий, глаза вятичей азартно разгорелись. Вопрос о продаже лодки был снят, ввиду безоговорочного согласия, началась азартная торговля. Тут вступил молчавший до этого Ильдей, своим умением торговаться превосходивший даже Вуйко, не говоря об иных выселковцах. Переговоры перешли в мирное русло торговых отношений, чем воспользовался Сергей и подсел поближе к атаману. Два командира завели отвлечённый разговор о торговых речных путях, причём больше рассказывал Смага, к этому его подводил сыщик, интересовавшийся водным путём из Вятки через Северную Двину к Белому морю. Оказалось, те места плотно заселены, многие деревни живут за счёт торговцев, пробирающихся из Вятки на Север и обратно. Даже ушкуйники не трогали этих селян, которые сами были не прочь пощипать зазевавшихся путников. Выслушивая обстоятельные рассказы атамана, через какие реки удобнее волок, где выходит быстрее и дешевле, капитан представлял в уме карту, размышляя о наиболее удобных и быстрых путях выхода в океан.

Получается, что выход по Вятке и Северной Двине к Белому морю довольно «наезженная трасса», где можно взять местного проводника и добраться до океана быстрее чем за месяц. Да ещё рассчитывать на помощь местных жителей при волоке, довольно дешёвую по местным меркам. Другой вопрос, что в океан лодьи переселенцев выйдут на добрую тысячу вёрст западнее устья Печоры. Путь оттуда на Дальний Восток получался неимоверно длинным, вся экономия времени будет потрачена на передвижение к востоку. Дорога к острову Хоккайдо, куда два года назад обещал доставить волхвов и местных славян Сергей, и без того ужасно длинная, становилась безнадёжной для преодоления за одну навигацию. Зимовка в планы Лосева не входила, гибнуть в заснеженной тундре он не собирался.

Оставалось закупать лодьи и строить свои парусники, стараясь успеть до будущей весны, её Сергей назначил для себя часом «Х». Либо он отплывёт через год к океану и дальше, к островам мечты, либо засядет здесь надолго, возможно, навсегда. Деятельная и авантюрная натура сыщика требовала общения с людьми, улаживания конфликтов, оперативной работы, наконец. Вместо этого два года капитан занимался примитивным кулацким хозяйством, воспитанием деревенских оболтусов и охранно-сторожевой деятельностью. Он два года мирился с необходимостью такой работы, но помощники выросли надёжные, чёрт с ним, с секретом гремучей ртути и пороха, доверить всё производство другим и уйти. Маленький пустяк: уходить было некуда, везде, во всём мире, как догадывался Сергей, человеческие отношения и образ жизни немногим отличались от славянских городков. Возможно, где-то в Византии или Китае живут иначе, но не принципиально. Ладно, славяне хоть на родном языке говорят, да места привычные, придётся жить здесь, решил капитан, возвращаясь к своим гостям.

После достигнутого соглашения о продаже лодьи, на стол принесли немного настойки в стеклянной бутыли да несколько блюд жареного и тушёного мяса. Повеселевшие после пары стопок крепкого самогона ушкуйники принялись обещать золотые горы, в смысле продажи лодей и найма напрокат. Первые лодки они обещали пригнать к летнему солнцестоянию, с ними привезут бригаду лодочных мастеров. В общем, встреча прошла в духе полного взаимопонимания, прощаясь на берегу, пьяненькие гости принялись обниматься с выселковцами. Вот так, без шума и пыли, как говаривали классики, Выселки обзавелись настоящей лодьей, образцом для постройки своих парусников. Немного подпортили впечатление от встречи дочиста ограбленные дома за пределами изгороди, где ушкуйники вынесли всё случайно забытое хозяевами. Разбойники вынесли всё, что смогли, от забытой еды в печи до аккуратно выставленных оконных стёкол. Как определил Вуйко, одной добычи от грабежа домов ушкуйникам хватило, чтобы окупить весь неудачный набег.

Однако Лосев остался доволен сделанным, тем более что к вечеру пришёл караван из пяти повозок с закупленными в Булгаре товарами. Для выселковцев вновь наступили тяжёлые трудовые будни, вплоть до самого солнцестояния. Буквально на следующий день пришли новые ученики, которых до конца мая набралось вместе с мастерами две сотни. Лёд тронулся, господа присяжные заседатели, хотелось закричать Сергею, когда он встречал очередных парней. Производство ружей выросло почти в десять раз, а пушки клепали по одной в неделю. Патроны крутили так, что Лосев две недели не выходил из мастерской, отливая гремучую ртуть в капсюли. Главное, из просмолённых досок, по образцу купленной лодьи, Глузд организовал постройку сразу трёх лодок. А капитан, едва освободился от химического производства, принялся отрабатывать плаванье на лодке под косым парусом. В годы учёбы в институте его приятели держали на Каме самодельную яхту, совместные пикники и рыбалки оставили в памяти небольшой опыт управления с парусом. Теперь Сергей вспоминал то немногое, что умел, и обучал два десятка будущих кормчих навыкам парусного плаванья.

Ярька проснулся этим утром затемно, ещё мама не встала и петух не кричал. Сразу вспомнил, что сегодня уходит с сёстрами на Выселки, и на душе стало тепло и празднично. Словно на празднике Масленицы, когда все хозяйки угощают горячими блинами, сытно и весело, только ещё лучше. Парнишка не верил, что ему удалось выпроситься у деда на полгода учёбы, вспоминал, как отец и дед его пороли за первые просьбы на учёбу, ещё прошлой осенью. Изменило отношение к учёбе на Выселках, что воспринималось всей общиной очередной княжеской блажью, возвращение соседского племянника с диковинной стеклянной фигуркой, страшно дорогой. После его рассказов о беспечном житье на Выселках, где никого не лупят, кормят досыта даже весной, одевают в тёплые онучи, не промокающие от снега, работать почти не заставляют, да ещё дорогие подарки дают, все подростки и холостяки засобирались. Если бы не староста, в одночасье деревня осталась бы без молодёжи.

Тот на общем сходе сразу объявил, что парней на лето никуда не отпустит, пусть ждут осени. Если кто из семей решит отпустить своих, долю пахоты староста не уменьшит, пускай готовятся работать за всех. Девок и вдовиц одиноких никто не держит, им зимой работы найдётся вдоволь. Однако вся прибыль, что принесут из Выселков, пойдёт в общину, на чёрный день или голодный год. Для своего приданого девушки нехай готовят подарки сами, отдельно от всех. Даже это не остановило желающих отправиться на Выселки, Ярька, увидев собирающихся девушек, добился-таки своего, мать не выдержала и отпросила своего любимчика у свёкра. Сегодня все трое отправятся на учёбу, до зимнего солнцестояния, Ярька, четырнадцатилетний рыжий парень, довольно высокий для своего возраста, старшая сестра Ива, засидевшаяся в девках русоволосая упрямица целых шестнадцати лет, и младшая Люба, погодка Ярилы, как звучало полное домашнее имя Ярьки. Кабы не любовь отца к старшей дочери, что шесть раз отвергала всех сватов, давно бы староста выдал её замуж. Такие сватались богатые семейства, и парни ладные, статные, хозяйственные, родители за ними выделяли сразу дома, лошадь, коров и прочего, сколько душе захочется, что мать обижалась на отказы дочери, не только община.