Опыт войны показал, что наши разведчики, пробиравшиеся на нейтральную зону, чаще всего обнаруживались противником в момент выхода из наших окопов или при возвращении обратно. Другой опасный для разведчика момент — это момент поворота назад. Удачно пробравшийся на нейтральную зону разведчик часто при повороте приподнимался на колени, и если в этот момент немцы выпускали светящуюся ракету, — они обыкновенно обнаруживали всю разведывательную партию.

Я не стану останавливаться на других предметах, преподававшихся в школе, о них говорится подробно в приложениях в конце книги, скажу только, что большое внимание было обращено на ночное движение по компасу. Удивительно, как немного офицеров понимали обращение с призматическим компасом и имели при себе компас, достойный этого названия. Введение противогаза прибавило новые затруднения в деле обучения, так как приходилось проводить часть учений в условиях газовой тревоги.

По меньшей мере, один раз в продолжение каждого курса устраивались тактические задачи для разведчиков.

Для этого выделялись небольшие партии унтер-офицеров и солдат, каждая под командой офицера, и им назначалась известная линия, которую они должны были держать под наблюдением. На их обязанности лежало доносить обо всем замеченном.

Некоторые из наших штатных разведчиков высылались рано утром с приказанием пробраться через данный участок окопов незамеченными, а школьные инструктора в это время следили со стороны за происходившими действиями. Такого рода тактические задачи давали случай начальникам наблюдательных отрядов проявлять в полной мере свою находчивость и инициативу.

Среди наших курсантов ходили рассказы, что будто бы я как-то раз прошел вдоль всей дороги, представлявшей из себя занимаемую линию, переодетый французским крестьянином. На самом деле, я никогда ничего подобного не делал, но забавно было видеть, с каким необыкновенным усердием они выслеживали меня, когда думали, что я нахожусь на участке.

Обучение наблюдателей в школе, в отличие от работы телескопистов на фронте, описанное мною ранее, представляло живой интерес. В приложении № 1 читатель найдет подробную программу обучения наблюдателей, предназначавшихся для пополнения Ловатских разведчиков. Нам повезло в том отношении, что к нам поступало большое количество людей, уже достаточно опытных в обращении с телескопом, и обучение таких людей происходило довольно быстро.

Другой отраслью дальнейшего обучения было устройство хорошо укрытых наблюдательных постов; ко времени нашего отъезда из Лингема равнина была покрыта целой сетью наблюдательных постов, направленных в разные стороны.

В самый ранний период существования школы уже был построен образцовый снайперский пост и вдоль одной из линий окопов была установлена целая серия образцовых бойниц. На фронте, в настоящих окопах, я почти всегда находил бойницы, устроенные из трех железных щитов в виде прямоугольной коробки, которые дают весьма ограниченный сектор обстрела. Наибольший сектор получается путем приклепывания боковых щитов к основному под углом в 45 градусов.

Одним из самых наглядных уроков служила стрельба какого-нибудь одного снайпера последовательно из разных бойниц, в то время как другие люди класса наблюдали и, после каждого выстрела, определяли, откуда последовал выстрел. Выстрелить из бойницы так, чтобы не выдать себя, газом из дула винтовки или чем-либо другим, вещь трудная, требующая большого искусства. Кроме того, такие занятия наглядно показывали, что в сухую погоду необходимо своевременно принимать меры против поднятия пыли от выстрела, чтобы не быть обнаруженным противником, а в холодную погоду, — считаться с медленным рассеиванием дыма.

Существенный предмет нашей программы составляло практическое изучение воздушных снимков. Как сама школа, так и прилегающая местность была снята с аэроплана. Каждому офицеру и унтер-офицеру выдавался снимок. Он обходил местность в сопровождении капитана Кенделя и изучал местные предметы, сравнивая их тут же с проекционным изображением их на снимках. Таким путем каждый получал понятие о том, как разбираться в аэропланных снимках.

Большим успехом среди курсантов пользовались опыты, показывавшие важность правильного выбора фона на окружающей местности и применения защитного цвета на нем. Случалось, что весь класс находился на расстоянии тридцати шагов от замаскированного снайпера, не будучи в состоянии его обнаружить. Однажды, во время такого опыта, один из наших инструкторов лежал на бруствере окопа, замаскированный в виде мешка, и не был замечен целой партией офицеров-посетителей, буквально обступивших его. Когда я указал на него, один иностранный офицер, очевидно, не понявший меня и думая, что я указал на предмет, находившийся несколько дальше, позади бруствера, фактически взобрался на него и стал ногами на самого снайпера, чтобы лучше разглядеть интересовавшую его маскировку.

На деле, преувеличенное применение защитного цвета может легко повести к опасности для снайпера, лежащего на открытом месте, так как его укрытие обусловливается в большой степени направлением световых лучей и тени. Абсолютно надежный защитный фон в 11 часов может через час сделаться совершенно бесполезным. Тем более мы считали необходимым посвящать обучающихся в тайны маскировки, так как в полевой войне наблюдатель и разведчик должны искать спасения от огня скорее путем маскировки, чем укрытием за местными предметами.

Глазомерное определение расстояния также входило в программу занятий, но в этом отношении курсанты были, вообще говоря, слабы, хотя некоторая практика вскоре давала осязаемые результаты.

Основным принципом школы было сделать снайпинг как можно более простым, а для этой цели, для постройки постов или бойниц, употреблялся материал, который можно было достать немедленно же в любом из окопов Британской армии. Существовала целая серия сложных бойниц, которые можно было заказывать на специальном заводе, но мне думается, что такие бойницы редко приносили много пользы (за исключением разве тех случаев, когда они устанавливались на месте специалистами), так как командиры, заказывавшие их на заводе, обыкновенно упускали из виду необходимость упоминать в заказе характер и цвет почвы на своем участке окопов.

Много интереса вызывали опыты над действием разного рода пуль на германские и английские щиты. В 1917 году немцы изобрели стальную маску для снайперов. Маска была толстая, тяжелая и с виду казалась совершенно непроницаемой для какой бы то ни было пули, так что один из моих офицеров даже вызывался надеть ее и дать кому-нибудь выстрелить в себя. Это я категорически запретил, а позднее оказалось, что любая пуля с легкостью пробивает ее насквозь. Но, так или иначе, даже если бы пуля не пробила эту маску, на мой взгляд, снайпер, которого она защищала, мог бы быть, при прямом попадании, сильно контужен.

В самом начале моей инструкторской деятельности, я устраивал учебные стрельбы на дистанцию в 750–900 шагов, но по прибытии в школу 1-й армии я отказался от таких больших расстояний. Шансы попасть в голову немецкого солдата на расстоянии 900 шагов, при помощи телескопического прицела и при наличии малейшего ветра — чрезвычайно невелики, и я пришел к заключению, что выпускание патронов на таком расстоянии влечет за собой лишь бесполезное изнашивание нарезов. В конце концов, винтовка сохраняет полную свою меткость лишь при первых пятистах обоймах[26], и каждый лишний выстрел только укорачивает жизнь ствола. Поэтому в период позиционной войны мы никогда не стреляли дальше, чем на шестьсот шагов, и главное затруднение заключалось в том, чтобы научить снайперов правильно оценивать силу ветра.