— Но ведь никто не узнает! Это будет наша маленькая тайна, — умильно просит она. — Secret, secret![11]

— Окей, но попозже. А сейчас покажи мне дом и познакомь хоть с кем-нибудь, прошу тебя, — говорю я и спрыгиваю с кровати. — А то я себя чувствую так, будто оказалась на Луне.

— Moonwalker, moonwalker[12]. — Самира вновь хлопает в ладоши, не совсем понимая, что я имела в виду.

А может, это я спутала английские слова? Что ж, бывает. Главное сейчас — вообще хоть как-то понять друг друга.

— Все наши уже с самого утра в кухне, — весело говорит она. — Готовим праздничный обед. Лучше всего узнаешь человека за стряпней, не так ли?

Праздничный обед по случаю нашего приезда! Это меня несколько приободрило. «Быть может, все не так уж плохо»,— подумала я, сбегая по лестнице вниз и пытаясь не отставать при этом от худенькой сестры Ахмеда.

Кухня просторная, около двадцати квадратных метров. Больше всего мне нравится выход на маленькое заднее крылечко, где можно посидеть, выпить кофе или чай и даже слегка перекусить. Меблировка в кухне тоже недурна — нечто подобное я видела в каталоге итальянской мебели: красивое черное дерево в хромовой отделке. А сколько кухонной техники! Разумеется, половины всего этого я даже не смогла бы включить. «Ничего себе арабская палатка в пустыне!» — мысленно посмеиваюсь я.

Когда мы входим, гул голосов затихает и все женщины поворачиваются в нашу сторону.

— О-о, ты уже встала? — ехидно произносит мать Ахмеда. — С тобой все ясно, спящая красавица, — заявляет она, мешая арабские слова с английскими.

Я уже вижу, что общение будет нелегким, но как-то придется справляться. В конце концов, у нас есть еще и руки, а жестикулируют здесь бурно.

— Я… — пытаюсь оправдаться, хотя оправдываться мне совсем не хочется.

— Мы все уже познакомились с Блонди, — перебивает меня Самира, — а теперь и ей следует узнать, кто мы.

Уф-ф, наконец-то!

— Это Малика, наша самая старшая сестра. Она забегает к нам лишь время от времени — у нее серьезная должность в министерстве и собственный бизнес. Частная клиника. — Я жму крепкую руку самой смуглой и самой элегантной женщины в кухне. Действительно, если судить по ее внешнему виду, ей здесь не место.

— Hi, не позволяй этим бабам взять над собой верх, — хрипло произносит она. — Я порой буду забирать тебя отсюда, чтобы ты вконец не оглупела и не одичала, — продолжает она менторским тоном, выразительно покачивая указательным пальцем, испачканным в томатном пюре. — Не дай превратить себя в арабскую домашнюю ведьму. — Понизив голос, Малика заговорщически подмигивает мне. — Arabic wife, — насмешливо фыркает она уже себе под нос.

В ее тоне нет ни одной игривой ноты, похоже, она говорит совершенно серьезно, а я не возьму в толк, что эта молодая женщина имеет в виду. Разве есть что-то плохое в том, чтобы быть арабской женой? Или я о чем-то не знаю?!

— Малика, не пугай девочку! — слышится чей-то теплый голос. — Я — Мириам, средняя сестра. — Слегка полноватая женщина входит в кухню со стороны крыльца. Она целует меня в щеку, и я ощущаю запах сигарет. Теперь мне становится ясно, какую из сестер больше всех любит Ахмед и в чью честь он дал нашей дочке имя Марыся — по-арабски Мириам.

— А я ничего и не боюсь, — успокаиваю ее я. — Я всего лишь немного растеряна и не в своей тарелке.

— Я — Хадиджа, — буркнул кто-то из-за спины матери. — Тоже средняя.

Ахмед говорил мне, что какой-то из его сестер не посчастливилось в жизни; должно быть, это она и есть. Засушенная дылда волком смотрит на меня и даже не желает пожать мне руку, не говоря уже о поцелуях.

— А теперь за работу, девочки, — вмешивается мать, нарушая неприятную тишину, и тут же поворачивается ко мне спиной.

Только теперь я замечаю разбросанные по всему полу пакеты, картонные коробки и сумки с продуктами. Огромный арбуз весом более десяти килограммов (кто же его поднял?) лежит в углу среди дынь, персиков, слив и яблок. Кто это все будет есть?! Пожалуй, этого хватило бы на небольшую деревенскую свадебку!

— Блонди! — слышу я голос Мириам и уже отзываюсь на свое новое имя. — Помоги-ка мне с этой тушей.

Под столом, завернутое в серую бумагу и газетные полотнища, лежит мертвое тело какого-то животного.

— Что это? — удивленно-испуганно спрашиваю я, хватая тушу за ногу и силясь приподнять ее, чтобы положить на самый большой стол посередине кухни.

— А ты как думаешь? Подросший ягненок, — смеясь, отвечает Мириам. — Только не совсем живой. Морта.

— И кто это все будет есть? — шепчу я, склонившись к ее уху.

— Увидишь, — загадочно произносит она. — У наших людей аппетит неплохой, да и к столу садится обычно человек двадцать, не меньше.

Ну, раз так… Придется засучить рукава, попрощаться с длинными ухоженными ногтями и скорее приниматься за работу.

— Но если это все должно быть готово к обеду, то как же мы успеем к трем-четырем часам дня? — спрашиваю я, уже немного паникуя.

— Котик, у нас обедают поздним вечером или даже ночью, — успокаивают меня женщины. — Времени у нас достаточно. Наши мужчины весь день проводят вне дома и лишь вечером расслабляются в кругу семьи.

Неплохо! Значит, мужики, поработав немного, шляются по городу, просиживают штаны в ресторанах и кафе, а бабы целый день торчат в кухнях, чтобы мужья и отцы ближе к ночи могли набить свои животы и расслабиться… Ха-ха! Хотя, вообще-то, мне не до смеха. Понемногу я начинаю понимать, что имела в виду Малика, говоря об арабской жене. О нет, мой сегодняшний день станет исключением, исключением, подтверждающим правило! Я никому не прислуживаю и прислуживать не собираюсь. И если завтра Ахмед снова исчезнет с приятелями на весь день, то я возьму Марысю и тоже отправлюсь гулять по городу. Должны ведь здесь ходить автобусы или, на худой конец, такси! Словом, мы разберемся. Хорошо, что я согласилась приехать сюда лишь на время отпуска. Ничего себе отпуск!

— У вас есть резиновые перчатки для работы? — спрашиваю я на ломаном английском, помогая себе жестами, но ответа не получаю. Вместо него — лишь удивленные, исполненные неодобрения взгляды: мол, какая же ты глупая!

Молча, стиснув зубы, я чищу овощи, удаляю с мяса жир, готовлю маринад под надзором матери, помогаю лепить вареники, сворачивать рулетики и месить тесто для пирожных. Быть может, кому-то эти занятия и по душе, но не мне. Я вся вспотела, ноги разболелись от долгого стояния, а руки горят огнем — я ведь чистила и шинковала перец чили. Ей-богу, мне уже хочется, чтобы сегодняшний день поскорее закончился.

Краем глаза я замечаю, что Мириам выходит на крыльцо, и украдкой следую за ней. Спрятавшись за углом, она закуривает сигарету.