близкий и такой недоступный — чуть не убил всех остальных. Их спасло то, что его кинжал сломался о скалу — в сантиметре от головы Кудры. А потом Чернозубый сел на камни и завыл как волк.

Они с Рушкой и счастливо спасшимся Кудрой отошли от него подальше. Чернозубый сидел, загребая пыль и мелкие камни широкими ладонями и выл.

— Чего это с ним? — опасливо спросил Рушка.

— Может, по Долговязому воет? — то ли в шутку, то ли всерьез предположил Кудра.

— Ага, как же. Можно было вытащить. Я бы смог. Он меня удержал. И ты помнишь, как он него смотрел?

— Боги отняли у него разум, — пробормотал Пульций.

— Чего?

— Сами смотрите.

Чернозубый умолк, откинулся спиной на скалу. Застыл, глядя в небо.

— А малец откуда взялся? Откуда знал, где пойдем?

— А хрен его знает, — ответил Рушка, делая знак, отгоняющий злых духов.

— Слушь, ты, — Кудра ткнул пальцем в Пульция. — Ты говорил, что ему какой-то дух помогает? Этот арцет нам ломал и все такое?

— Да, я. И на нас навел его тоже он.

— И что делать?

— Понятно, что делать. Мальчишку надо схватить. А с вами господин Аполлинор проведет все очистительные жертвы, будете свободны и защищены от всех духов.

Его собеседники задумались, переваривая услышанное.

— А сейчас есть какая-то возможность от этого духа защиту получить?

Пульций важно покрутил головой.

— Нам надо добраться до какого-нибудь храма Аполлона, тогда я смогу провести обряд. Я умею!

— А где такой может быть? В Дамаске?

— В Дамаске есть, но нам туда нельзя. Пока. Говорю же, сначала мальчишку надо захватить.

— А как его захватишь? Он ушел по тропе вверх, где угодно может быть. А арцет у Чернозубого. Да и как нам взять его, коли ему злые духи помогают?

— Духи-то не сами камни швыряют. То есть все делает мальчишка, они ему только подсказывают. Если бы Клешня побыстрее был — скрутил бы мальца и никакой дух бы ему не помог.

Чернозубый встал, отряхнулся, расправил плечи. Цепко оглядел троицу — все опускали и прятали глаза. Ухмыльнулся во весь рот.

— Чего скисли. Меньше народу — больше доля, любой вам скажет.

Он вытащил арцет и небрежно швырнул его. Тот прокатился, подпрыгивая, по мелким камням.

— Я так думаю, он все же в Тир идет. Так что план прежний. Пошли.

Он пошел впереди, остальные, мрачно переглядываясь, последовали за ним.

* * *

Азрика колотило. То, что произошло, было самым настоящим боем, и он, можно сказать, одержал в нем победу. Двое его обидчиков уже никогда не будут ходить по земле, остальные отступили. И он сам мог погибнуть — осознание этого превращало ноги в траву, несколько раз он чуть не упал.

Папс маячил где-то впереди. Тропа резко ушла вверх, потом — вниз, по склону, потом влилась в узкую старую просеку. Идти было легко.

— Там впереди деревушка, остановимся, — сказал Папс.

— А эти? Если они тоже туда пойдут?

— Не пойдут, — уверенно сказал Папс. — Они в другую сторону сейчас чешут.

— А ты откуда знаешь?

— Знаю.

Мальчик поднажал. Ему требовалось отдохнуть и обдумать свое положение. Все с ним произошедшее за последнее время сильно поднимало его в собственных глазах, но и заставляло думать о будущем. Думать самому — это было пугающе непривычно.

Деревушка была небольшой — два ряда домов, два больших постоялых двора, маленький храм, и по краям — большие склады. Посторонние, видимо, появлялись тут часто, на Азрика никто не обращал внимания. Он поел лепешки и сыр из своего мешка за столом на постоялом дворе, напился, и за какую-то мелочь сговорился с хозяином о комнате.

Вечерело. Свечу Азрик зажигать не стал, просто лег и закутался в одеяло. Сон не шел.

— Папс, — тихо позвал он.

— Не называй меня так, — с привычным раздражением откликнулся тот. — Я Папсуккаль, глашатай великого Ашшура! Знал бы ты, что это означает!

— Расскажи!

— Да что тебе рассказывать?! Я был… мы были властителями мира! Я первым из чужаков вошел в Дельту, вошел сам, без их дурацких правил — потому, что они признавали мое могущество! Передо мной склонялся Яхве, мы крушили Тесцит — место тысячи богов! Столько всего было, но ведь тебе не понять всей ослепительности этих деяний!

— Ты говорил, что хочешь встретиться с давним другом… встретился? Что это за друг?

Папс замолчал, ответил нехотя и, как показалось Азрику, немного наигранно.

— Один из величайших богов этой местности, очень сильно мне обязан. Как же он удивился, узнав, что я жив и здоров!

— Он нам поможет?

— Конечно поможет!

— И покарает врагов? И я смогу вернуться в племя? И ты снова станешь нас защищать?

Папсуккаль поперхнулся.

— Ну да, — прокашлявшись сказал он. — Конечно!

— Как здорово. А как он поможет? Пришлет стражников? Нам ведь не только этих бандитов нужно покарать, но и того жреца, и этого Аполлона и кто там с ним был, Гермес? Они все должны заплатить!

— Заплатят, заплатят, конечно заплатят.

— Здорово. А потом ты появишься перед моим отцом? Расскажешь ему, как я себя вел? Не рассказывай, как я плакал, а вот про сегодняшний бой — обязательно!

— Конечно расскажу. Ты спи, спи…

Азрик подумал, как же здорово, что у него есть такой замечательный советчик, такой хороший защитник. И уснул.

* * *

Чернозубый смотрел на арцет. Тот упорно катился влево.

— Рушка, оглядись, его нет поблизости? На каком-нибудь дереве или еще как?

Тот нехотя встал и отправился обозревать окрестности. Вернувшись, отрицательно покачал головой.

— Если этой штуке верить, малец как раз за этим хребтом, — задумчиво сказал Чернозубый.

Они стояли на развилке. Прямо уходила лесная дорога, туда они хотели идти изначально — на перехват, если мальчик будет идти с караваном. Вправо через седловину шла узкая лесная тропа, как раз примерно туда, куда указывал арцет.

— Там деревушка должна быть, — предположил Кудра. — В ту сторону просека шла, помните? Еще до того оврага, там как раз дневной переход.

— Так что, если мы пойдем прямо сейчас и будем идти всю ночь, то утром можем его перехватить, так?

Чернозубый смотрел на своих спутников. Рушка пожал плечами.

— Можем, наверное.

— А раз можем — сделаем. Жрите сейчас то, что в мешках есть, потом выступаем.

* * *

Мальчику снились очень странные сны. В одном из них его, плачущего и вырывающегося, двое служек заталкивали в огромную медную статую, изображающую быка. Он видел это словно со стороны — вот захлопнулась дверца, в петли вложен круглый штырь, а под быком разводится огонь. И вот он внутри —