* * *

На Тарасов медленно спускались сумерки. Сколько сейчас времени? Скорее всего, уже около десяти вечера… Мимо шли люди. Наверное, они возвращались домой, и в отличие от меня им там нечего было опасаться — они ведь не разбрасывали везде свои ключи…

Успокойся, приказала я себе мысленно. В конце концов, ты же позаботилась о мерах предосторожности.

А если Соня не пришла? — мерзко всплакнул паникерский, тоненький голосок. Я заставила его заткнуться. Соня не могла не прийти. И Андрей тоже. Они обязательно мне помогут.

Мимо промчался «мерин», обдав меня водой из лужи. В другой раз я бы разозлилась. Но сейчас я только с удивлением отметила, что, пока я была в «Праге», на улице прошел дождь… И это меня успокоило. Иногда так бывает — что-то совсем незначительное, но привычное, из прежней, нормальной, жизни приводит тебя в чувство.

Ну что ж, сказала я себе.

Все будет прекрасно, Таня. Вот увидишь.

* * *

Он вышел из гостиницы незаметно. В голове плотно засела обида. Эти люди втягивали его все дальше в омут, и вряд ли это кончится для него добром. Почему-то все решили помешать ему.

Он двигался по дороге спокойным шагом, то, что он сейчас сделает, становилось для него привычным. Оказывается, людей убивать ему нетрудно.

Надо только представить, что это — препятствия к цели, которые необходимо устранить.

Тогда он сможет жить не хуже остальных. Разве те, кто заставил его пойти на первое убийство, были лучше его?

«Ты не должен больше этого делать», — услышал он ее голос. Да, конечно, улыбнулся он ей успокаивающе, я не буду. Но ты обещала мне кое-что. Помнишь?

Ты обещала мне стать моей женой… Я бы любил Тебя, молился бы на Тебя, как на икону…

* * *

В сумерках, опускающихся с неумолимой быстротой, все начало приобретать неясные и немного пугающие очертания. Подходя к дому, я с радостью увидела мирных тетушек, обсуждающих светскую жизнь нашего микрорайона. Обычно я уверенными шагами двигаюсь мимо, но сейчас я остановилась.

— Добрый вечер! — Моя приветливость заставила их удивленно замолчать.

— Здравствуй, Танюша, — ответили мне несколько настороженно. Конечно, можно было посидеть с ними, но сей факт довел бы их до предынфарктного состояния. Я имела право рисковать только своей жизнью.

— Вон, молодежь какая-то пришла, — пожаловалась мне одна бабулька, указывая на соседнюю скамейку, — никак уходить не желают. Не знаешь, чьи они?

Я знала. Взглянув туда, я облегченно вздохнула. Там сидела Соня со своей гвардией. И, так как сия молодежь имела ко мне непосредственное отношение, я постаралась успокоить старушек:

— Да пусть посидят… Они же тихие. Не шумят…

Соседки закивали:

— Конечно, пускай сидят… Где же им, бедным, теперь посидеть? Ихние дискотеки дорогие стали…

Обсудив тяжести быта, я поняла, что дольше медлить я не имею права.

Не могу же я заставлять своего гостя ждать меня до утра. Я попрощалась с соседками и вошла в подъезд.

* * *

Он довольно легко справился с замком. Она неплохо жила. Большая, просторная квартира. В углу — хороший телевизор. Правда, она явно не любит порядок. Вещи были раскиданы по всей квартире. На полу валялись какие-то детские кубики. Он тихо рассмеялся и кинул их. Интересно, что у нее за блажь с этими кубиками?

На какой-то момент ему показалось, что он в квартире не один.

Кто-то смотрел на него. Он даже прошел по всем комнатам, но никого не обнаружил.

Однако ощущение постороннего взгляда его не оставило. Он взглянул туда, откуда исходил взгляд. Кубики… На одном — 15 точек. На другом — 25. На третьем — 10.

Он усмехнулся. Становлюсь нервным, отметил он. Надо брать себя в руки.

Оставив кубики лежать на месте, он прошел в ванную. Она явно не любила отказывать себе в жизненных радостях. Хороший шампунь, гели для душа, целая коллекция дезодорантов…

Рассмотрев все, он включил воду… Скоро она войдет в квартиру…

* * *

Я вошла в подъезд. Спокойно, сказала я. Посмотрев в окно, я увидела, что Соня достала из кармана джинсов телефон и набрала номер. Это подействовало на меня как транквилизатор. Ты — кандидат на звание «авантюрист года, милая Танечка», подумала я.

Поднявшись к почтовым ящикам, я заметила нечто белеющее в моем отсеке. Помучившись с ключом — он вечно заедал, мне удалось выудить конверт. На месте адреса отправителя стояли буквы «О.К.».

Я уже приготовилась открыть конверт, как вдруг услышала за своей спиной быстрые шаги.

Они замерли за моей спиной, я боялась обернуться. Все, упало мое сердце в пятки, все… Наши планы не совпали. Обернуться я была не в силах.

— И вы не боитесь? — услышала я за спиной голос.

* * *

По его расчетам, она должна была вот-вот прийти. Он даже успел набрать шприц. Этот героин пришлось покупать у туркмен.

Появиться там, после смерти чертова карлика, узнавшего его, было слишком опасно. Хорошо, что в Тарасове огромное число грязных попрошаек приторговывают драгоценным продуктом. Он начинал нервничать. Где она может быть?..

На мгновение ему показалось, что дверь скрипнула. Но в квартире было по-прежнему тихо.

Значит, показалось. В принципе, чертова девица могла запросто устроить ловушку, дошло до него. Она была достаточно хитра.

Нет, отмел он свои подозрения. Она не стала бы рисковать своей жизнью. Здесь бы уже была засада. И его бы уже повязали.

Так что на этот раз ее хваленый ум отказал ей. Она просто выронила ключи. К тому же она явно была пьяна. Все идет по плану, успокоился он.

* * *

— И вы не боитесь?

Я судорожно глотнула. Медленно повернувшись, честно призналась:

— Ну, если подходить к человеку в подъезде сзади, можно кого угодно насмерть напугать… А что это ты здесь делаешь?

— Волнуюсь за тебя, — столь же честно признался Александр. — Уж больно ты всех поразила в баре.

— Ты мне мешаешь, — суровость моя не знала границ. Он потупился. Потом предложил:

— Давай я все-таки побуду рядом. Под кровать спрячусь, например.

Конечно, мне было приятно, что за меня волнуются. Но он мешал. Он мог вообще разрушить все мои интриганские каверзы. Поэтому я оглядела его с ног до головы и изрекла:

— Знаешь, я тоже не лыком шита. Вполне умею за себя постоять.

Он расстроился. Ему так хотелось почувствовать себя сильным и нужным мне, что стало его жаль и захотелось сделать ему приятное.

— Ладно — смилостивилась я, — только обещай, что будешь тише воды, ниже травы.