— Нет.

И она знала, почему. Дело в соли.

— Рыбу, сельдь солите?

— Немного. Зимой ловцы с реки свежую доставляют.

Свежая — хорошо, а вот селёдочка домашнего посола, как солила её мама, да с картошечкой… О чём она? Какая картошка? Ещё Америка не открыта… Ни помидорчиков, ни тыквы, ни кабачков, ни кукурузы, ни баклажан, ни душистого и стручкового перца… А горчица? Она должна быть и всегда была популярна во Франции.

Начиная с IX века производство горчицы было одной из важных статей дохода французских монастырей. Город Дижон стал родиной изысканной дижонской горчицы, которую даже короли Франции требовали к столу.

Винный погреб… В противоположной стороне от овощехранилища. Сюда не доходил огуречный запах. По всей вероятности при прежнем владельце подвальчик заполнялся полностью. Огромный. Сейчас Наташа насчитала четырнадцать больших бочек с вином на деревянных чурбаках. Каменный пол усыпан песком. Влажно. Холодно. Воздух не затхлый, без запаха — свежий. Ключ от двери сам прыгнул в руку.

Пивное хранилище не стала рассматривать. Оно мало чем отличалось от винного погреба. Разве что бочек на порядок больше.

Хенрике не выглядела расстроенной или недовольной. Скорее всего, безразличной. Хорошее самообладание или облегчение?

— Кто наливает вино и пиво в малые бочонки? — Пфальцграфиня присматривалась к плотно заткнутым отверстиям. Это не так просто, как может показаться на первый взгляд.

— Виночерпий у нас Рэйнер. Он прислуживает хозяину.

Не тот ли, что бегал за кипячёной водой? Ай, какая разница? Плюс ещё один ключик, особенный, с аккуратной округлой кованой головкой в виде листика клевера.

Творожное печенье остывало на широкой выскобленной до белого цвета дощечке. Наташа вспомнила, что ещё не завтракала.

На её частое появление в кухне прислуга реагировала настороженно. Экономка, судя по всему, здесь показывалась редко.

Большой короб с грибами стоял у стола. Опустившись на корточки, пфальцграфиня перебирала лесных красавцев с хвоинками и травинками на шляпках. От них исходил запах леса, свежести раннего утра. Подосиновики девушка знала. А вот остальные грибы казались незнакомыми.

Маргарет стояла за её спиной в ожидании указаний.

— Перебирайте, отваривайте. Будем мелко нарезать и жарить с луком. — Оглядывалась в поисках корзин с кочанами капусты. — Мне нужно приготовить тесто для пирога. Что вы используете в качестве дрожжей? — Конечно, повариха её не поняла. Приподняв рыжеватые брови, она старательно уставилась на рот хозяйки. — Закваска для выпечки хлеба. — Наташа с ожиданием смотрела на Гретель.

— А, поняла, — закивала головой. — Да-да, есть. А какая вам нужна? Белая или чёрная?

— Пшеничная.

Стряпуха кинулась в кладовку и вынесла низкий с широким горлом жбан:

— Я её использую каждый день для белой выпечки. Подкармливаю.

— Понятно. — Чтобы каждый раз не делать новую основу, требовалось в специально оставленную часть от предыдущей закваски добавить муки и воды в соответствующих пропорциях. — Только Маргарет, не говорите мне, что вы не умеете делать пироги с овощными начинками или печь пирожки.

По тому, как засмущалась женщина, поняла, что всё-то здесь умеют и знают. А вот почему не делают? Логическое объяснение напрашивалось одно — лень! Ладно, исправим:

— Делайте тесто на выпечку пирога вот такого размера. — Сняла с полки средних размеров противень. — Берите кочан капусты, немного моркови, лук и мелко шинкуйте.

Усевшись за стол, подвинула творог с мёдом и тёплое печенье, морс. Завтракала, наблюдая, как повариха даёт указания по нарезанию овощей. Ленивая. Всю работу исполняют другие женщины.

— Тоньше режьте, — сделала замечание новенькой подсобнице. Ничего… Скоро работники поймут, что хозяйка будет частой гостьей на кухне, привыкнут и перестанут шарахаться от неё.

— Маргарет, тесто поставите на расстойку. Капусту зальёте ненадолго горячей водой, чтобы стала мягче и быстрее пожарилась. В конце жарки выбьете в неё три сырых яйца и хорошенько перемешаете. Отдельно пожарите морковь и лук с грибами. Всё смешаете и оставите остывать. Посолить не забудьте. Когда вернусь, будем формировать пирог. Я понятно рассказала? — Кухарка, шевеля губами и подняв глаза к потолку, повторяла сказанное хозяйкой. — Будут вопросы, придёте в покои его сиятельства. Я иду туда. — «Нет, эта Гретель недалёкого ума, — подумала с досадой. — Хотя, пока будет соображать, что к чему — не останется времени на пакости. Гораздо опаснее те, кто умнее и молчаливее».

— Ну, что? Как спалось с медовым компрессом? — Наташа поставила кубок с пчёлками на подоконник.

В покоях фон Россена витал сладкий приятный аромат.

— Не понял ничего. — Настроение пфальцграфа оставляло желать лучшего.

Поднос с остатками завтрака. Хмурый надутый вид. Понятно — депрессия. Девушка заподозрила, что это может быть связано с отсутствием горячительного. Ничего, перетопчется. Для его же блага.

— Чай с мёдом пили? — Не стала реагировать на его недовольное бурчание, вычленив слово «мутница». Воду пить не хочет? — Принесите полотенце и горячей воды, — повернулась к служкам, удивляясь, почему его не обслуживает женщина. Конечно, ему нужна помощь во время обострений болезни. А остальное может делать служанка. Ну, ладно, раз он так решил, она ничего менять не будет. Обратилась ко второму слуге: — Пожалуйста, пригласите Хельгу из прачечной. — Пора посмотреть, каких женщин предпочитает Манфред.

Сняв медовый компресс и обтерев тело горячим мокрым полотенцем, пфальцграфиня осталась довольна результатом. Розовая кожа без сыпи указывала на отсутствие аллергии на мёд. Но как отреагирует организм отца на пчелиные укусы?

Хельгой оказалась довольно высокая женщина лет тридцати. Светлые пряди волос выбивались из-под низко опущенного великоватого чепца, мешающего рассмотреть её лицо. Руки некрупные, красные, с вздувшимися венами. Стирать большие хозяйские простыни дело нелёгкое. Поприветствовав хозяев, она склонила голову ниже.

Фон Россен не проявлял инициативы, молча глядя на прачку.

— Пожалуйста, подойдите, — Наташа присматривалась к женщине. — С завтрашнего дня вы будете делать хозяину массаж, то есть растирание. Будет оно проводиться с мёдом или с маслом, уточню позже. Я вам всё покажу и расскажу… Вы боитесь пчёл? — Хельга от неожиданного вопроса, подняла голову, поправляя сползающий на глаза чепец и девушке удалось заглянуть в её лицо.

Пфальцграфиня не ожидала увидеть такую красоту. Лицо утончённое, некрестьянского «кроя». Глаза тёмно-серые, бархатные, тонкие брови дугой, чётко очерченные губы. Вот и прячется под чепцом. А Манфред высмотрел. Когда успел? Пронзила мысль: «Если у графа фон Бригахбурга имеются бастарды, то, что мешало фон Россену за годы одиночества заиметь пару-тройку детишек? Что может помешать этому в данный момент?» Ах, как она неосмотрительно пригласила эту прачку! Нужно было сначала взглянуть на неё. А с другой стороны, чего бояться? Пока женщина выносит, родит да вырастит ребёнка — сколько воды утечёт?! Сейчас же отец скрасит своё одиночество общением с приятной для него особой. Только о чём с ней разговаривать, неграмотной? Мысленно махнула рукой: «Посмотрим…»