— Это не Бакстер Барнетт! — крикнула Алекс школьникам. — Просто похож. Отойдите от него.

Но прежде чем кто-нибудь успел среагировать, Бакстер протянул руку и схватил ближайшего ребенка, девочку лет двенадцати с копной вьющихся волос. Восхищение в ее взгляде быстро сменилось ужасом, когда Бакстер грубо потащил ее за собой и, откинув волосы в сторону, обнажил тонкую шею.

— Я укушу ее! — крикнул он. — Превращу в вампира.

Алекс колебалась. Дети кричали. Учителя бегом бросились в здание школы.

— Брось пистолет, агент Бишоп! — крикнул Бакстер.

Бишоп уронила «Пустынный орел» на землю.

— Теперь отпусти ребенка.

— Назад!

Она послушно отступила на шаг.

— Это будет неважно выглядеть в «Голливудском репортере», — сказала она. Маленькая девочка в руках Бакстера плакала. Почти все ее друзья в страхе бежали к школе. Остальные топтались на месте, парализованные страхом.

— Плевать, — крикнул Бакстер. — Надоело, что мне все время указывают, что делать. Больше я этого не потерплю — ни от тебя, ни от проклятых фашистов, на которых ты работаешь.

— Они тебя везде найдут. Тебе негде спрятаться, — сказала Алекс.

— Неужели? До меня дошли кое-какие слухи. Я не единственный, кто перешел к традиционалистам.

— Традиционалистов больше не осталось, Бакстер. Мы их уничтожили. — В голосе Алекс не чувствовалось особой уверенности.

— Чушь собачья. Я найду их, вступлю в их ряды, а потом вернусь, чтобы надрать задницу твоей Федерации. — Заметив приближающуюся машину, Бакстер потащил девочку на дорогу, преградив автомобилю путь. Затем вместе с ребенком подскочил к дверце водителя, распахнул ее и рывком вытащил пожилую женщину, которая от сильного толчка отлетела к противоположному тротуару.

Алекс ничем не могла помочь. Бакстер оставил девочку на дороге, вдавил в пол педаль газа и с безумным смехом унесся прочь.

Подобрав с земли пистолет, Бишоп бросилась за набиравшей скорость машиной. Пальцы скользнули по гладкому металлу, но ухватиться было не за что, и Алекс растянулась на земле; машина стремительно удалялась.

Двенадцатилетняя девочка в истерике рыдала на обочине. Вампирша подошла к ней и быстро осмотрела. Ничего — ни царапин, ни укусов. Потом бросилась к пожилой женщине, которую Бакстер выкинул из машины. Небольшие ссадины, пара приличных синяков.

— Я из полиции, — сказала ей Алекс. — Наряд уже в пути. О вас позаботятся.

Ее острый вампирский слух уже несколько секунд назад уловил вой сирен. Учителя сообщили о стрельбе, догадалась она, а кто-то вызвал и пожарную команду. Из соседнего здания, в котором была квартира Пирса Балливанта, поднимался черный столб дыма.

Помогая пожилой женщине встать, Алекс вдруг почувствовала голод и сделала над собой усилие, чтобы не думать о такой близкой и доступной человеческой крови. В конце улицы показалась полицейская машина.

Алекс не сомневалась, что сумеет уйти от полиции. Но объяснить начальству из Федерации, что Бакстер Барнетт теперь официально стал отступником, удрал от нее и разгуливает на свободе…

Это будет гораздо сложнее.

Оксфорд

Последние три года Мэтт Демпси жил в просторном трехэтажном доме с викторианской террасой на тихой улочке северного Оксфорда, в пятнадцати минутах автобусом до центра города. Для одинокого ученого дом был слишком велик, но за эти годы Мэтт умудрился заполнить его вещами, которые бывшая жена назвала бы мусором. И во многих случаях была бы права, втайне признавался себе он — например, в отношении коллекции старинных бронзовых ламп, занимавших каминную полку его кабинета на первом этаже. Но Мэтту они были дороги не меньше, чем китайские статуэтки четырнадцатого века, выстроившиеся на книжной полке, редкая керамика майя в витрине и средневековая итальянская лютня, висевшая на стене над облезлым письменным столом.

Но в данный момент мысли его были далеко — Мэтт пытался понять смысл необычных знаков на внешнем кольце каменного креста и покрытых маленькими выбоинами перекладинах.

Он не сразу нашел нужные книги: самыми полезными из томов в потрескавшихся, пахнущих плесенью кожаных переплетах оказались «Словарь древних языков» Кросмана, издания 1822 года, и «Забытые рунические письмена раннего Средневековья» Керенского, издания 1906 года, оба давно не переиздававшиеся и очень редкие. Мэтт изучал их так внимательно и так долго — листал пожелтевшие страницы, заполнял блокнот подробными примечаниями, писал, зачеркивал, начинал снова, пока у его ног не скопилась куча смятых листков, — что забыл о времени и о том, где он находится.

Наконец — через три часа или через тридцать — Мэтт обнаружил, что слезящимися от напряжения глазами смотрит на то, что, по его мнению, было наиболее вероятным переводом надписи на кресте.

Странно. Правильно ли он перевел? Смысл некоторых значков, не разрушенных неумолимым временем, оставался непонятным, и тут не помогла даже научная эрудиция А. П. Керенского. Вот что у него получилось.

Тот, кто владеет этим Крестом силы, получает защиту против темных призраков Димана, которые пьют кровь и забирают жизнь у людей. Да пребудет с ним и защитит его божественная сила Господа нашего.

Мэтт разглядывал гладкую поверхность кремового камня, размышляя, сколько ему может быть лет. Не могло быть и речи, чтобы отправить крест на анализ обычным порядком, как принято в музее Питта Риверса, — это займет несколько недель. А если обратиться к своему приятелю, Фреду Ланкастеру? На замлевших от долгого сидения за столом ногах Мэтт проковылял к телефону и нашел в справочнике номер факультета геологии Оксфордского университета.

— Фред? Это Мэтт Демпси.

— Мэтт, старина. Сколько лет, сколько зим!

— Послушай, я хочу попросить тебя об услуге. Не возражаешь, если я приеду к тебе в лабораторию и привезу одну любопытную вещицу, на которую случайно наткнулся?

Саутгемптон,

стоянка торговых судов

Путешествие казалось бесконечным. После того как смолкло непрерывное, монотонное гудение дизельных двигателей судна и эхо ударов волн о корпус, Джоэль еще некоторое время сидел в полупустом контейнере в глубине трюма, где нашел себе убежище. Стрелки и циферблат наручных часов слабо светились, излучая запасенную энергию солнца — единственную, которую он мог перенести, — и указывали на начало второго ночи. Джоэль подождал еще полчаса, а затем, опасаясь, что судно может внезапно вновь сняться с якоря и увезти его в неизвестном направлении, осторожно вылез из своего убежища и незаметно проскользнул на палубу.

Ночью в порту Саутгемптона кипела жизнь. Под ярким светом прожекторов, отражавшимся от воды, муравьями сновали докеры. Гигантские, похожие на динозавров портовые краны вздымались высоко в небо, вовлеченные в бесконечный цикл погрузки и разгрузки Огромных судов, выстроившихся у стенок причала. Джоэль сумел незамеченным пересечь обширную территорию порта. К тому времени, как он выбрался на улицы Саутгемптона, силы его иссякли. Ему то и дело приходилось останавливаться и прислоняться к стенам домов. Джоэль со страхом считал оставшиеся до рассвета часы. Похоже, теперь эта ночная гонка наперегонки со временем станет смыслом его существования — навечно. Неужели выхода нет?