нему на грудь и залью одежду слезами облегчения от того, что он внезапно решил «объясниться». Побывав на Земле, я, конечно, прониклась многими тамошними порядками. Нравы в выбранной мной стране были проще, чем здесь. И поцелуй с другой часто к изменам не приравнивался.

Вот только я не видела смысла выходить за того, кому уже не доверяла. В самом деле, мало ли, где, с кем и когда он станет обжиматься, когда уедет якобы по делам. Изводить себя теперь постоянной ревностью? Да делать мне больше нечего.

– Зачем? – я пожала плечами. – Прошло столько лет. Дамиан, ты хочешь сказать, что за эти годы не смог забыть меня? Не верю. И не вижу смысла ворошить старое.

– То есть наши чувства ничего для тебя не значат?

И голос такой спокойный, словно о погоде говорил.

– Что ты пил? – спросила я, уже догадываясь об ответе. – Сильное успокоительное? Посторонней магии я вокруг тебя не ощущаю. Значит, дело не в ней.

– Какая разница. Нам надо поговорить, а сделать это можно только так, – опять ноль эмоций и в голосе, и во взгляде. Привычный мне Дамиан уже рычал бы от раздражения.

– О чем поговорить? – иронично спросила я. – О том, как ты постоянно отваживал от меня мужчин на Земле? Это ты ведь подстроил измену моего жениха прямо перед свадьбой?

– Я – твой жених.

Я хмыкнула. В принципе, ничего нового. Собственник Дамиан не отпустил бы меня к другому мужчине и уж тем более не позволил бы выйти замуж за кого-либо, кроме него самого.

– Дамиан, я уже не та наивная дурочка, которая мечтала выйти за тебя. Тогда ты разбил мне сердце. Сейчас я просто не хочу никаких отношений между нами. Я не доверяю тебе, Дамиан. Понимаешь?

– Что мне сделать, чтобы вернуть твои чувства?

Упертый баран с каменными нервами. Вернее, с отсутствием этих самых нервов.

– А зачем? Зачем что-то возвращать? Вокруг полно красивых женщин, мечтающих выйти за тебя. Выбирай любую.

– А если я люблю тебя?

Ясно. Разговор бессмысленный. Дамиан слышит только себя.

– А ты уверен, что знаешь значение слова «любовь»? Может, под ним ты подразумеваешь собственнические инстинкты, и только?

Молчит. Смотрит на меня в упор и молчит.

Не знаю, до чего договорились бы мы в итоге, но тут в комнате, практически над столом, громыхнул знакомый голос:

– Витка, я о чем тебя предупреждал?!

– О, – иронически произнесла я, не делая попытки подняться, все равно дед не выпустит, – а вот и третий участник нашего ужина. Чем ты переманил его на свою сторону, Дамиан? Возможностью породниться с правящим кланом? Богатством? Влиянием?

– Витка!

– Витария, я попрошу…

Вы ж смотрите, какое единодушие. Когда надо выступить единым фронтом против меня, слабой беззащитной женщины, эти два обормота очень быстро находят общий язык.

– А что, я не права? Дед, хочешь сказать, наши с тобой родственники на том свете не мечтают ни о чем подобном? Хотя что это я? Ведь можно спросить сразу же у них, без посредника в твоем лице, правда? – я пакостливо ухмыльнулась и сделала знакомый жест рукой.

– Витка! – громыхнул дед.

Но было поздно. Я уже вышла на тропу войны. И даже если умершие родичи поддержат в конце концов деда, смуту между ними я сумею посеять. А это значит, что дед какое-то время будет занят своими делами и забудет обо мне.

По спальне пронесся ветерок, небольшой такой, нежный, словно сама весна вошла в комнату. Вот только дед сразу же потерял свои очертания и практически полностью растворился в воздухе.

– Детка, милая, – высокая смуглая брюнетка с когда-то голубыми глазами, одетая в длинное, практически полностью закрытое синее платье старомодного фасона, выглядела как обычно элегантно. Аглая шорт Даминарская, моя пра-пра-пра-…баушка. Красавица, умница, богатая наследница, она в свое время покорила не одно мужское сердце. Вот только вышла почему-то за моего дальнего родича. И с удовольствием портила ему жизнь, пока оба не отправились на тот свет, – ты отвратно выглядишь. Что случилось? Кто посмел тебя обидеть?

– Ба, – я тяжело вздохнула, практически не играя, выплескивая наружу усталость, напряжение, раздражение, скопившиеся в груди за последнее время, – меня дед против моей воли замуж пытается выдать.

Густые соболиные брови резко сошлись на переносице. Точеные руки с длинными пальцами скрестились на груди. Бабушке явно не нравилась ситуация, в которую попала ее обожаемая внучка. Я мысленно ухмыльнулась, правда, про себя. Сочувствия к деду я в тот момент не чувствовала. Совсем.

Глава 39

Мужская уборка – это однократное вынужденное действие, направленное на уменьшение количества беспорядка и грязи до уровня, приемлемого для данного мужчины.

– Аристарх, – обманчиво мягким тоном позвала бабушка.

Дед молчал, предусмотрительно растворившись в воздухе. Мол, нет меня, исчез, сами разбирайтесь.

– Аристарх, я ведь и на том свете тебя найду, – не меняя тона, пригрозила бабушка. – Выходи по-хорошему.

Тяжелый вздох. Дед масштабы угрозы оценил и все же проявился, соткавшись из воздуха.

– Она и так уже старая дева, – буркнул он недовольно, – ее никто в жены не берет. Детей у нее нет и такими темпами вообще никогда не будет. Хочешь, чтобы она лет через пять приживалкой к кому-нибудь устроилась? Дочь герцога?

– Аристарх, милый, – все таким же тоном мурлыкнула бабушка, словно большая кошка, вышедшая на охоту, – ты случайно не забыл, какой сейчас год на дворе? Даже твой дурной правнук, отец Витарии, давно перестал беспокоиться о правиле устраивать приживалкой каждую родственницу, не вышедшую замуж. А ты, мой ненаглядный, все еще живешь прошлым?

– Аглая! – попытался достучаться до супруги дед.

Безуспешно.

– Аристарх, – все тем же обманчиво мягким тоном. – Прекрати тиранить нашу девочку. Она без тебя разберется со своими сердечными делами. А теперь домой. – И. повысив, голос. – Домой, я сказала!

Миг, и в спальне остались только мы с Дамианом.

– Жестоко, – все так же безэмоционально заметил он.

Я кивнула.

– Твоя будущая родственница, представляешь? – решила я запугать его. – Ты уверен, что тебе нужен этот брак? С такой родней?

– Я уверен, что мне нужна ты.

– Зачем? Только не говори о любви, пожалуйста. Все равно не поверю.

– Ты считаешь, я не способен любить?

– Я считаю, что тебе это не надо. И без любви многие девушки согласятся стать твоими.

– Почему я не слышу в твоем голосе ревности?

Что это? Дамиан под сильным успокоительным, о пытается иронизировать? Или он сейчас серьезно спрашивает?

– Потому что я не ревную, – совершенно честно ответила я. – Да, признаюсь, какие-то чувства к тебе у меня еще остались. Глупо было бы