Приближаю фото и скольжу взглядом по ровным рядам строк, напечатанных мелким шрифтом. Наконец, нахожу то, что мне нужно — дата и время совпадают с моим визитом к сводному брату, но есть только последние пять цифр номера без идентификации абонента.

— Черт побери! — восклицаю я с досадой.

Надо будет узнать у Димы, можно ли достать полные данные об этом человеке, кому звонил Гордей. Что-то мне подсказывает, что там все не так просто…

Совершенно случайно мой взгляд цепляется за городской номер, с которым Гордей, судя по выписке, связывался время от времени и в тот день тоже.

Каково же мое удивление, когда после набора этого номера в поисковике на рабочем ноутбуке, я выхожу прямо на начальника одного из следственных изоляторов Москвы.

— Что ты скрываешь, Гордей? — задаю я вопрос в тишину кабинета, чувствуя, что это неспроста. — И зачем?..

— Что ты скрываешь, Диана?

Я замираю с телефоном в руках, когда слышу этот вопрос от портнихи Эдетты, Инны.

— Не поняла? — переспрашиваю я у нее глухим голосом, чувствуя, как сердце пропускает удар.

— Милая моя, я о твоих размерах, — смеется она, от чего я облегченно выдыхаю. Я уже успела подумать, что Инна тоже о чем-то узнала… — Мне нужно все замерить лично, чтобы ты была неотразимой в ваш главный день! Иди переодевайся скорее!

Я послушно киваю и иду в примерочную, где уже висит специальный шелковый халатик и приготовлены мягкие тапочки с розовым помпоном.

— Диана, солнышко, ты не против, если я включу музыку, — доносится до меня вдруг голос Инны. — Не люблю работать в тишине.

— Конечно! — отвечаю я ей с улыбкой, скидывая с ног легкие босоножки.

Несмотря на всю пафосность ателье, эта розовощекая болтушка, Инна, начинает мне нравиться своим непринужденным общением.

— Так я и думала — параметры как у Барби! — восклицает Инна, хлопнув в ладоши.

Я смущенно улыбаюсь и прохожу к специальному подиуму, установленному для удобства работы портных. Инна ободряюще кивает, от чего все мои первоначальные страхи ненадолго отступают, сменяясь облегчением.

Спустя час мы с ней, вдоволь насмеявшись и поболтав, почти заканчиваем снимать мерки.

— И я говорю этой чопорной мымре — если останется кусок лишней ткани, я тебе сошью кляп, чтобы больше не бросалась такими словами направо и налево, — Инна так живо рассказывает, изображая одну из своих капризных клиенток, что я еле сдерживаю смешок.

Почему-то эти жесты и слова, которые она показывает, напоминают мне Бэллу, и мое хорошее настроение моментально испаряется. Это не остается незамеченным Инной.

— Милая моя, что с тобой? — спрашивает она, участливо вглядываясь мне в лицо. — На тебе лица нет!

— Все нормально, — вру я, отводя взгляд и чувствуя, как все внутри меня сжимается в тугой комок, готовый вырваться вместе со слезами.

— Переживаешь из-за предстоящей свадьбы? — заходит Инна с другой стороны и берет мои руки в свои. — Диана, девочка, расскажи мне, и тебе полегчает.

Я понимаю, что еще немного, и просто не выдержу — ласковый тон и обеспокоенность в голосе делают свое дело. Нет-нет-нет! Мне нельзя раскисать, нельзя опускать руки, ведь если я дам слабину, то Рома не сможет выпутаться из этой крупной передряги! Нет, я должна быть сильной, должна выдержать все испытания.

— Немного переживаю, да, — киваю я и изображаю на лице что-то наподобие улыбки. — Просто столько всего навалилось…

Инна, кажется, мне не верит, но ведет себя весьма тактично.

— Понимаю, свадебные хлопоты, они такие. Особенно, когда твоя свекровь сама Эдетта Краснова, — подмигивает она мне заговорщически, и я тут же цепляюсь за эту версию.

Пусть думает, что я беспокоюсь об Эдетте, вряд ли я смогу объяснить ей всю сложность своей ситуации в двух словах.

— Да, Эдетта Павловна — очень… непростая женщина, — говорю я осторожно, пытаясь подобрать максимально корректные слова.

— Да, она стерва, каких еще поискать! — восклицает Инна, всплеснув руками. — Вот, что я скажу, милая моя! Если бы я не знала Эдетту с самой молодости, когда она еще была Эдеттой Козловой, я бы, клянусь, даже не посмотрела в ее сторону. Но Эдетта в глубине души вовсе не такой ужасный человек, каким хочет казаться.

На лице Инны появляется грустная улыбка.

— Это сейчас она изображает из себя высокосветскую львицу, а когда-то мы с ней перебивались на гроши, заработанные на одной из фабрик по пошиву спецодежды.

— Быть не может!

— Да, да, я говорю правду. Если бы не Эдетта, я бы никогда не смогла открыть это ателье, — Инна разводит руками вокруг себя. — Я навеки у нее в долгу.

Чем больше я слушаю ее, тем сильнее понимаю, что ее слова искренни. Вряд ли можно изображать благодарность.

— Жаль, Эдетте не повезло со вторым мужем, — продолжает Инна, не замечая, как я напрягаюсь. — У Виктора большие проблемы с алкоголем, но моя подруга и слышать ничего не хотела до случая с их молоденькой горничной. Разразился жуткий скандал, после которого Красновым пришлось переехать прочь из Москвы. Кажется, они до сих пор не рискуют возвращаться…

— А что за случай? — спрашиваю я, замечая, как у меня пересохло в горле.

— Виктор пытался взять силой горничную, будучи пьяным. Благо к ним в комнату успел ворваться старший сын Эдетты, Кирилл, который, можно сказать, вырвал бедную девушку из-под Краснова. Ох, шуму было, дорогая моя! Говорят, что после этого у них окончательно испортились отношения.

— А что случилось с горничной? — интересуюсь я вдруг, чувствуя к этой незнакомой девушке огромную жалость.

— Я не знаю всех подробностей, — Инна вдруг переходит на шепот. — Только слышала по разговорам, что Краснов-старший благодаря своим связям вывернул все так, что ее признали мошенницей и невменяемой. С его-то связями в суде, неудивительно…

— Какой ужас… — охаю я, переживая те же эмоции, что и при аресте Ромы. — Гордей мне ничего не рассказывал.

— Конечно, не рассказывал, — фыркает Инна, словно я сморозила глупость. — Эдетта сделала все, чтобы Гордей ничего не узнал о позорном поступке родного отца. После всего этого они и ударились в соблюдение каких-то условностей и традиций… Я, правда, не знаю, как это все называется по-правильному…

Инна говорит что-то еще, но я перестаю ее слушать.

Мне бы сначала переварить информацию, которую я услышала, а уже потом окунаться в очередные семейные тайны Красновых…

Семейные тайны Красновых, кажется, никогда не закончатся.

Все время, пока идет совещание, мои мысли возвращаются к телефонной выписке Гордея. Зачем ему понадобилось звонить начальнику следственного изолятора, да еще с такой периодичностью — раз в месяц, начиная с конца марта?