Слова Мейлза заинтересовали меня, и я уже было поворачивал голову в его сторону, как странное движение на улице привлекло мое внимание.

— Тихо, — я жестом руки приказал Мейлзу не издавать ни звука.

На улице же началось целое представление. Здоровый парень тряс, как тряпичную куклу, беззащитную Сару. По его лицу было видно, что он на нее кричал, но разобрать их слова было сложно. Сара достала деньги из сумочки и протянула их своему мучителю, он взял эти деньги, но продолжал держать ее за горло. Раздвинув жалюзи посильнее, я увидел на другой стороне улицы ее высокую подругу — Джессику, которая стояла и смотрела на происходящее, как мне показалось, с довольной физиономией.

Спустя пару мгновений истязания Сара указала пальцем прямиком на это окно. Кинув туда быстрый взгляд, он отшвырнул девушку на асфальт и бросил на нее ее же деньги, которые, не стесняясь, начала спешно подбирать Джессика. А парень направился в нашу сторону.

— Похоже, твои опасения были не так уж и беспочвенные. Нам нужно срочно отсюда уходить.

Мейлз быстро начал складывать папки в портфель.

— А вот этого делать не нужно, есть идея.

Я взял папки себе, а портфель замкнул и сбил комбинацию. Так мы сможем выиграть немного времени.

Выскочив в коридор, мы быстро бросились на крышу. Уже находясь на крыше, услышали два выстрела, остановившие нас и заставившие обернуться в их сторону. По всей видимости, они нашли наш подарок, только он оказался пустым, и сейчас они уже бегут сюда.

Добежав до края крыши, Мейлз остановился:

— Я не смогу перепрыгнуть на соседний дом, ты сам беги.

— Но как же ты…

— За меня не волнуйся, я тут не собираюсь оставаться. К тому же у нас намного больше шансов, если мы разделимся.

На прощание не было времени, и мы с Мейлзом разминулись. Я перемахнул на крышу, едва сохраняя равновесие и целостность своего груза; когда я уже твердо стоял на ногах, то обернулся и увидел, что Мейлз, как альпинист, ловко спускается по водосточной трубе и окнам, быстрыми движениями он спрыгнул на мусорный бак и рванул в направлении Пальмер-стрит.

Я же бросился дальше, звон пули раздался совсем близко от меня. Нырнув в дверь, я спустился вниз по ступенькам с бешеной скоростью, придерживая папки. Когда был на третьем этаже, снизу раздался торопливый стук ног, поднимавшихся вверх. Сверху тоже скрипнула дверь. Я быстро смекнул, что к чему: я оказался зажат в угол, и без оружия. Ведь думал же взять с собой револьвер, но из-за этой жары мне некуда было его спрятать, о чем теперь я страшно жалел.

Деваться некуда было, и я бросился в глубь третьего этажа. Это здание то ли строилось, то ли полностью реконструировалось. Но весь этаж представлял из себя коробку с расставленными по всей площади колоннами. Тут и там торчали строительные леса, и клеенка, приделанная к потолку, делила пространство на отдельные зоны.

Я уже стоял за колонной, когда на этаже раздались голоса:

— Теперь ему деваться некуда. Ты ступай в ту часть, а я проверю эту.

После этого я услышал медленные шаги, направлявшиеся в мою сторону. Я стоял, затаив дыхание, прислушиваясь к каждому шороху. Строительный мусор на полу выдавал каждый его шаг, но от этого мне было не легче. Когда звуки раздались буквально в шаге от колонны, за которой я прятался, по моей спине пробежал ручеек холодного пота.

Из-за угла появилась напряженно вытянутая рука, державшая пистолет. Сейчас я даже не дышал, но мне казалось, что мое сердце сейчас колотится громче Биг-Бена. Я сжал кулаки с такой силой, что костяшки на моих пальцах побелели. Собравшись, я резким движением схватил руку за ключицу и со всей силы ударил в кисть, от чего в руке послышался хруст ломающихся костей, а пистолет вылетел и упал в ярде от меня. Шум падающего пистолета пронесся по всему этажу, и сейчас уже второй направляется сюда. Пока этот парень не пришел в себя, я обрушил свой следующий удар ему в горло, но пробить его мне не удалось. Его кулак с силой двинул меня по голове, отчего я оказался на земле, он уже наклонился надо мной и хотел следующим своим ударом покончить со мной, но я успел в последний миг отодвинуть голову, и его перебитый кулак врезался в бетонный пол. От скрежета в его кисти я похолодел. Боль, по всей видимости, была настолько нестерпимой, что он не заметил, как я перехватил инициативу, и теперь уже он сидел на полу, а я резким движением свернул ему шею. В этот момент я вспомнил про второго, шаги которого стихли, и я услышал щелчок затвора. Перекрутившись в сторону пистолета, я схватил оружие и направил в его сторону. Наши выстрелы прозвучали синхронно. Мое тело пронзила дикая боль. В глазах появилась черная пелена, словно затмение, забравшая свет из моих глаз. Но я успел увидеть, как подкосились его ноги и он рухнул вслед за выпавшим из его руки пистолетом. Пара секунд темноты были вечностью. Боль расходилась по моему телу от левого плеча. Я инстинктивно сжимал рану, пытаясь остановить кровь, которая без устали вырывалась сквозь мои пальцы. Мои ноздри наполнились жутким запахом обгорелой кожи от пулевого ранения и терпким запахом крови, имевшей настолько ярко выраженный запах, что я мог чувствовать его у себя во рту.

Когда же свет в моих глазах снова загорелся, я увидел, что моя пуля все-таки попала в цель, он даже не шевелился. Я перевел взгляд на плечо, и мне стало еще больнее. Обтерев дрожащей рукой пистолет от отпечатков, я забрал папки и, еле волоча ноги, отправился к своей машине. Я вышел через парадную дверь. Ни на улице, ни возле дома не было ни единой души. Сейчас я жалел только об одном — почему я так далеко поставил машину.

Придя домой, я первым же делом осмотрел рану. Пуля прошла навылет, при этом сильно потрепав мое плечо. Даже снять рубашку было серьезным испытанием. Кровь от каждого движения руки выступала из раны. Я залил ее доброй порцией виски и не меньше отправил в рот. Перевязав плечо как можно туже, я переоделся и сел за стол рассматривать папки, полученные от Мейлза.

Папки отчасти были залиты моей кровью. Дела Джимми и Скотта я просмотрел бегло, тем более что Мейлз самое интересное про них рассказал. Я только лишний раз убедился, насколько омерзительной личностью является Скотт, если это его настоящее имя.

Я взял в руки последнюю папку, в которой должно было говориться о Сильвии.

— Сейчас мы посмотрим, кто ты на самом деле, — непроизвольно вырвалось у меня.

Итак, третья папка… На первой же странице я увидел прикрепленную фотографию Сильвии, но ниже было написано, что это Аманда Давыдова. Здесь говорилось, что она внебрачная дочь бывшего криминального авторитета Мартина Горинса и безызвестной уроженки Югославии Анны Давыдовой.

— Да… неплохой коктейль получается.

В папке также была собрана информация на ее родителей. Отец — Мартин Горине, занимался в молодости мелким мошенничеством, за что был осужден на 4 года. В тюрьме ему удалось завести нужные знакомства, и уже через полгода после освобождения он был правой рукой чикагской мафии, специализировавшейся на отстаивании ее интересов и захвате новых территорий у конкурирующих группировок. Еще через год Мартин знакомится с Анной Давыдовой, которая являлась дочерью главаря самого крупного на тот момент синдиката, корни мафии уходили на солнечный остров Сицилия.