Чья-то рука сорвала с меня накидку. Вместе с ней слетела часть гнилых мешков. Я сидел голым по пояс. Кто-то схватил меня за руку и рывком поставил на ноги, за волосы повернул к стоящему напротив человеку. Он был молод, светлорусый, в свете факелов казался рыжим, элегантная бородка окаймляла подбородок. Голубые глаза пылали гневом. Он стоял на морозе без накидки, в левой руке держал плеть.

Он оглядел меня с отвращением.

— Нищенское отродье. Ну и воняет. Придется сжечь накидку. За это ты заплатишь мне своей шкурой, гаденыш. К тому же ты собирался украсть мою лошадь?

— Нет, сэр. Клянусь, я воспользовался только накидкой и хотел положить ее на место.

— Вместе с застежкой?

— Какой застежкой?

— Ваша застежка пока на месте, господин, — сказал державший меня человек.

— Я взял ее только на время, — быстро вставил я, — чтобы согреться. Было очень холодно.

— Поэтому ты стащил накидку с коня, чтобы он простудился?

— Я не думаю, чтобы он из-за этого пострадал, сэр. В загоне тепло. Потом я положил бы ее на место, уверяю вас.

— Носить ее после тебя, вонючий крысеныш? Тебе горло перерезать мало!

— Ладно, оставь его, — сказал кто-то из конных. — Ничего особенного. Придется отнести твою накидку к сукновалу. Несчастный совсем голый, а стужа способна заморозить саламандру. Отпусти его.

— По меньшей мере, — сказал молодой сквозь зубы, — у меня есть шанс согреться, выпоров его. Эй, подержи-ка его, Кадал.

Надо мной со свистом занеслась плеть. Держали меня крепко. Но прежде чем плеть опустилась, в свете факела мелькнула тень, и чья-то рука легко коснулась молодого человека.

— Что происходит? — спросил кто-то.

Будто по приказу, наступила тишина. Молодой опустил плеть и обернулся.

Державший несколько ослабил руки. Конечно, почувствовав относительную свободу, я мог бы проскользнуть между конями и людьми и дать стрекача. Однако не стал даже пытаться и глядел во все глаза.

Пришелец был высок, выше молодого на полголовы. Пламя колебалось, мигало, вспыхивало. На этом фоне я не мог различить черты его лица. Голова моя раскалывалась. Холод вновь, как зубастый зверь, набросился на меня. Я видел лишь высокую призрачную фигуру и его глаза, рассматривавшие меня без всякого выражения.

Я чуть не задохнулся от удивления.

— Это были вы? Вы видели меня, правда? Я бежал к вам на помощь, но запутался в накидке и упал. Я не убегал, скажите им, мой господин! Я хотел положить накидку на место до его прихода. Скажите им, пожалуйста, что произошло!

— О чем ты говоришь? Что им сказать?

Свет факелов слепил меня.

— О том, что произошло. Как вы убили быка.

— Что я сделал?

До сих пор было тихо, но сейчас установилась просто звенящая тишина, нарушаемая лишь шумом дыхания и топтанием замерзших лошадей.

— Какого быка? — резко спросил молодой.

— Белого быка, — ответил я. — Он перерезал ему горло, кровь хлынула, как из ручья. Поэтому я перемазал вашу накидку. Я пытался...

— Откуда ты знаешь о быке? Где ты был? Кто тебе говорил?

— Никто, — удивленно сказал я. — Я видел это собственными глазами. Разве это секрет? Вначале мне показалось, что это сон.

— Клянусь светом! — прервал меня молодой офицер. Вместе с ним зашумели остальные, выражая свое недовольство.

— Убить его, и кончено... Он лжет!.. Он лжет, чтобы выкрутиться!.. Он шпионил...

Высокий промолчал. Он стоял, не отводя от меня взор. Во мне закипела злость, и я с жаром заговорил.

— Я не шпион и не вор! Мне надоело это все! Что мне оставалось делать? Замерзнуть живьем, лишь бы не простудилась лошадь?

Стоявший сзади человек схватил меня за руку, но я стряхнул его сильным движением, которому мог бы позавидовать мой дед.

— Я не нищий, мой господин. Я свободный человек, приехавший предложить свои услуги Амброзиусу, если он согласится. Для этого и прибыл сюда, покинув родную страну... Я... случайно потерял свою одежду. Конечно, я молод, но у меня есть знания. Я говорю на пяти языках...

Я запнулся. Кто-то сдавленно рассмеялся. Я сжал стучавшие от холода зубы и добавил совсем по-королевски:

— Я лишь прошу вас помочь найти мне убежище от холода, мой господин, и сказать, где я могу с утра встретить его.

Тишина просто давила на уши. Молодой набрал воздуха, чтобы высказаться, но высокий поднял руку. Судя по вниманию всех окружающих к нему, он был их начальником.

— Погодите. Он не наглец. Посмотрите на него. Подними факел, Люций. Как тебя зовут?

— Мирдин, сэр.

— Мы выслушаем тебя, Мирдин, но рассказывай ясно и коротко. Я хочу узнать про быка. Начни с самого начала. Итак, ты увидел, как брат привязал коня в загоне. Взял себе накидку, чтобы согреться. Продолжай теперь.

— Да, мой господин. Я также взял из седельной сумки немного еды и вина.

— Ты взял мою еду и вино? — переспросил молодой.

— Да, сэр. Сожалею, но я не ел четыре дня.

— Ничего, — резко оборвал начальник. — Продолжай.

— Я укрылся в углу в куче сушняка и вроде бы заснул. Когда проснулся, то увидел у камня быка. Он там тихо пасся. Потом с веревкой в руках появились вы. Бык кинулся на вас, вы набросили на него веревку и прыгнули ему на спину. Затем, подняв ему голову, перерезали ножом шею. Все кругом было залито кровью, я побежал вам на помощь. Не знаю, чем мог бы вам помочь, но все равно побежал. Потом запутался в плаще и упал. Все.

Я остановился. Человек прочистил горло. Все молчали. Мне показалось, что Кадал — слуга, державший меня, отошел подальше.

— У стоячего камня? — очень тихо спросил предводитель.

— Да, сэр.

Он обернулся. Люди и кони находились совсем близко к камню. Его очертания виднелись на фоне озаряемого факелами ночного неба.

— Отойдите, пусть взглянет, — сказал высокий. Несколько человек расступились.

До камня было футов тридцать. Замерзшая трава у его основания была истоптана сапогами и копытами. Место, где упал белый бык и ручьем пролилась кровь, пустовало. В тени камня выделялся лишь притоптанный снег.

Человек, державший факел, приподнял его, освещая землю. Свет упал на человека, который расспрашивал меня, и я впервые четко разглядел его. Он оказался не так молод, как я предполагал. Лицо избороздили морщины, брови нахмурены. Глаза, в отличие от брата, не голубые, а темные. Он был более крепкого сложения, чем показалось с первого взгляда. На запястьях и на шее виднелись золотые украшения. С плеч до самой земли ниспадала тяжелая накидка.

— Это были не вы, — заикаясь проговорил я. — Извините, теперь я вижу, что мне все приснилось. Никто не пойдет на быка с веревкой и коротким кинжалом. Никакой человек не отогнет быку голову и не перережет ему горло. Мне это лишь приснилось. Это были не вы. Теперь я это ясно вижу. Я думал, что человек в колпаке — это вы. Извините.