– Что у них есть, какие доказательства? – допытывалась Лена.

– Да не знаю… Вроде бы ничего, кроме сына. Ну и то, что я там находилась в момент облавы… Принесла же нелегкая. Аж зло берет.

– Понимаешь, Дядя Вова, в статье этой, которую тебе шьют, минимальное наказание – семьсот окладов штраф. А максимум – пять лет. Чувствуешь разницу?

Дядя Вова кивнула:

– Так вот за эту разницу адвокатишка и требует с меня бабки.

Лена помассировала виски, глубоко задумалась и наконец выдала:

– Ты должна доказать, что в тот день пришла туда по какому-то делу.

– Ага, – невесело заметила Дядя Вова, – следователь об этом как раз и талдычит. Дескать, колись, Вовка, пока не поздно.

– Давай вместе подумаем. Что кроме твоих непосредственных интересов могло тебя туда привести?

– Ну я не знаю… Если б я мужиком была, то сказала бы, что девчонку захотелось. А так…

– Ну может быть, какие-то еще дела? – не отставала Лена.

– Какие у меня дела в бардаке могут быть?

Обе замолчали.

– Ну ладно, – заключила Дядя Вова, – ничем тут не поможешь.

И пошла к своим.

Лена всю ночь не смыкала глаз. Листала затертый до дыр Уголовный кодекс. И утром опять подошла к Дяде Вове.

– Слушай, Дядь Вова, мне тут неплохая мысль в голову пришла.

Атаманша без энтузиазма повернулась к ней:

– Ну?..

– Сын твой! Он может помочь.

– Что – сын мой? Это одна из главных улик!

– А мы постараемся улику эту в свою пользу обратить. Ты ведь могла туда зайти, чтобы с сыном какой-то вопрос решить?

– Ну могла.

– Только это должно быть подтверждено документально, понимаешь? Чтобы комар носа не подточил.

– Где ж я такую причину найду?

– А ты подумай, Вовочка, подумай. Сколько ему лет-то?

– Да двадцать один. Здоровый бугай вымахал.

– А машина на кого оформлена?

– На меня.

– А ездит он по доверенности?

– По доверенности.

– Так вот, – Лена с облегчением улыбнулась, – ты должна сказать, что в тот день принесла ему доверенность, которую у нотариуса продлевала. Поняла?

– Хм, – задумалась Дядя Вова, – а где ж доверенность взять?

– Ну ты как маленькая, честное слово. Нотариусов в Москве больше, чем простых граждан.

Дядя Вова с сомнением покачала головой:

– Не думаю, что это поможет.

– Поможет, – уверенно произнесла Лена, – не зря же я на юрфаке училась!

Через три дня Лена Бирюкова получила записку. С воли. На вырванном из клетчатой тетради листке неровным почерком Дяди Вовы было нацарапано:

"Ленок! Выпустили меня представляешь! Все зделала как ты сказала они и выпустили. На суде все бес сучка бес задоринки прошло. Век не забуду, если чтонадо ты меня найди. По гроб жизни тебе обязана. Хароший ты человек, хоть и одвакат.

Дядя Вова".

События последних дней так замотали меня, что я никак не мог улучить свободную минуту и заехать в зубоврачебную клинику на Никитской, расплатиться за срочный ночной (или, лучше сказать, утренний) визит, и в то же время оттягивать дальше было стыдно. Мне не хотелось, чтобы у Аллы создалось впечатление, будто я пропал, не заплатив по счету.

Что делать?

Я решил позвонить ей вечером, чтобы извиниться и хотя бы предупредить, что задерживаюсь, но обязательно рассчитаюсь рано или поздно.

– Зачем же обязательно ехать в поликлинику?– вежливо поинтересовалась Алла, выслушав мои жалкие извинения. – Я знаю, касса у нас работает ужасно неудобно, с девяти до семи. Нормальные люди в это время еще на работе. Послушайте, почему бы вам не привезти деньги мне домой? Мой адрес вы знаете. Я допоздна не сплю. Позвоните сначала, предупредите и приезжайте.

– Спасибо вам огромное.

– Не за что. Как вообще ваши дела? Зуб уже не беспокоит?

– Нет, все отлично, вы хороший стоматолог.

– Я знаю.

Мне показалось, что Алла улыбнулась.

– Но вы ведь думаете ставить металлокерамику?

Я со вздохом признался, что в принципе думаю, но за работой света белого не вижу.

– Это ведь займет кучу времени. Может быть, потом, когда разгребусь с делом вашей подруги.

– Как у Лены дела? Я могу ей что-нибудь передать? Продукты… Что ей нужно?

– Вряд ли. Может быть, потом.

– Какая у вас сложная работа. Столько человеческой боли…

– Ну уж не больше, чем у вас!

Она рассмеялась:

– Неужели вы хотите сказать, что у нас схожие профессии? Это звучит как комплимент. Чем вы сейчас занимаетесь? Может быть, не будем откладывать в долгий ящик наши финансовые дела? Вы не хотите прямо сейчас ко мне заехать?

– Вообще-то я собираюсь лечь спать, мне завтра к десяти…

– Ах да, я забыла, что вы у нас ранняя пташка. Кстати, как вы выбрались в тот день из моей квартиры? Благополучно?

– Меня выпустила ваша домработница. Я боялся, что она начнет звать милицию, но старушка не задала ни одного вопроса, хотя явно не ожидала обнаружить меня на вашем диване.

– Мне ужасно стыдно, – сквозь смех ответила Алла, – но я забыла ее предупредить. Думала, что вернусь еще до того, как вы исчезнете. Между прочим, вы не заметили, у вас ничего не пропало?

– Заметил. Мой «паркер». Я думал, что вытряхнул его на работе. Он у вас?

– Можете забрать в любое время.

В одиннадцать часов вечера на Тверской, у поворота на Театральную, со мной случилась большая неприятность: у меня опять встала машина. Карбюратор я заменил, но давно следовало поменять еще и фильтры, да все руки не доходили, и вот я застрял. Но на этот раз деньги у меня были и я решил вызвать ремонтную машину.

Ожидая, пока ко мне приедет вызванная «аварийка», я сидел в машине, пил пиво и поглядывал на часы, надеясь, что ситуация разрешится раньше, чем закроется метро, и мне не придется возвращаться домой на такси.

– Привет, хочешь?

В открытое со стороны пассажирского кресла окно просунулась девичья голова. Лица девушки не было видно за упавшими на лоб и щеки длинными волосами.

– В другой раз.

Девушка отошла в сторону. Теперь я мог ее рассмотреть. Лет двадцать на вид, волосы крашеные, белые джинсовые шорты с кокетливой кружевной оторочкой, издали похожие на дамские панталоны конца прошлого века, плотно облегают бедра. Под мышкой держит свернутый целлофановый пакет. И что они таскают в этих пакетах? Запас презервативов или смену белья? Скользя равнодушным взглядом по проезжающим мимо машинам, девица жевала жвачку и взглядом выискивала подходящих клиентов.