в тебе говорит гнев, сынок. Ты ведь не заставишь ее произнести слова шахада, так зачем напрасно себя мучить?

После этих слов гостиная начинает наполняться членами семьи. Дети практически разбивают лагерь под телевизором, братья располагаются на диване напротив, мы ждем только отца, Нису и Яру, которую должен привезти водитель.

Спустя примерно пятнадцать минут я вижу, как Ниса идет в сторону гостиной в сопровождении Хаи. Ее непослушные волосы спрятаны под шелой, изящная фигура скрыта черным нарядом с серебристой вышивкой. Взгляд выражает всю ненависть, которую она ко мне испытывает, но и страх перед неизведанным. Я мог бы облегчить ее участь, не представляя официально своей семье, но после концерта, который она закатила, хочется отыграться немного. Учитывая ее положение, это, пожалуй, единственный способ.

В момент, когда Ниса доходит до колонны, ведущей в гостиную, открывается входная дверь в дом, и на пороге появляется Яра. Взгляды моих женщин пересекаются, они внимательно осматривают друг друга. Мне кажется, даже разговоры стихли в ожидании того, что произойдет дальше.

Я смотрю на Нису. На то, как опускаются ее плечи, как она медленно поворачивает голову в мою сторону и впивается в меня взглядом глаз, наполненных слезами. Где-то глубоко под ребрами я ощущаю болезненный укол, а потом Ниса поднимает голову вверх, моргает несколько раз, делает глубокий вдох и теперь смотрит на меня уже совсем по-другому. Кажется, ненависть и ярость, которые я могу рассмотреть в глубине ее глаз, способны сжечь меня дотла. Внезапно захотелось вернуться на полчаса назад, снова прижать обнаженную Нису к двери и забыться в поцелуе с ней.

______________

[1] Шаха́да – первое и важнейшее положение исламского символа веры, выражаемое формулой Единобожия

Глава 27

Ниса

Не знаю, как, но я сразу поняла, кто вошел в двери особняка Аль Мансури. По крайней мере, догадалась, учитывая, что все дети этой семьи, кроме Амиры, находились в гостиной со своей матерью. Я смотрю на девушку, как и она – на меня. Мы совершенно не похожи, поэтому сразу становится понятно, что кого-то из нас Омар не выбирал. Или даже обеих. При появлении его первой жены у меня сжались все внутренности. И вдруг все, о чем говорилось и думалось в последнее время, стало таким реальным.

Слезы взялись словно из ниоткуда. Я не плачу, тем более, из-за мужчины. Наверное, гормоны так шалят, что я не могу сдержаться. Поворачиваюсь и смотрю на Омара. Хочется, конечно, чтобы он подскочил, показал всем – и своей жене в том числе, – что я для него много значу. Что я та единственная, кого он любит. Но, естественно, в нашем браке о любви ни слова.

Боже, какая же я идиотка! Только сейчас понимаю, что можно было улететь к Райану и обставить все так, словно я забеременела от случайного парня. Или даже не улетать в Дублин, а просто погулять и сказать позже, что этот ребенок, скажем, от кого-то из приезжих на остров. Почему мне нужно было быть настолько патологически честной? Сама себе все испортила.

Взгляд Омара ничего не выражает. Впрочем, как всегда. Чертова машина без эмоций и чувств. Перед этим зверем нельзя демонстрировать слабость, потому что сожрет и не поперхнется. Поднимаю голову, смаргиваю слезы, пытаясь сделать так, чтобы они затекли назад. Не знаю, как это работает, но, когда снова опускаю ее, глаза уже сухие.

Я прохожу в гостиную, минуя Омара. В конце концов, он мне еще не муж, так что придерживаться каких-то правил я не намерена. Да и не знаю я местных традиций, чтобы волноваться об их несоблюдении.

– Здравствуй, Ниса, – с улыбкой приветствует меня Джанан, когда Омар поднимается. Она похлопывает по месту, с которого он встал, и я присаживаюсь.

– Здравствуйте, миссис Аль Мансури.

– Называй меня Джанан. С вашим с Омаром браком изменится лишь то, что ты сможешь называть меня мамой. Если захочешь, конечно, – быстро добавляет она, когда видит недоумение на моем лице. – Так удивительно, что мы обе в положении, правда? В один год Омар станет отцом и в который раз старшим братом.

– Да, – отвечаю негромко. – Просто удивительно.

– Яра, дочка, – приветствует Джанан, глядя мне за спину, а потом что-то добавляет на арабском.

– Добрый вечер, —здоровается жена Омара, внимательно осматривая гостиную и останавливаясь взглядом на мне. – Рада познакомиться, Ниса, – говорит на английском с сильным акцентом.

– Мне тоже приятно, – добавляю, стараясь вложить в свой тон максимум патоки, на которую сейчас способна. Хотя на самом деле я просто хочу, чтобы эта встреча поскорее закончилась, и я могла вернуться в свою комнату. И так весь день сердце так колотится, что того и гляди разорвется.

– Госпожа, ужин готов, – объявляет женщина в таком же наряде, какой носит Хая: она укутана во все черное. Впрочем, сейчас я несильно от них всех отличаюсь. Пожалуй, только вышивкой на моем платье.

– Позовите господина Заида, пожалуйста, – просит Джанан и поднимается с дивана с помощью одного из своих сыновей.

Я не помню имен. Я вообще кроме Джанан, грозного мистера Зада, Амиры и Омара никого здесь не знаю. Ах, да, теперь я еще знаю его жену. Под ребрами неприятно тянет от мысли об этом.

Мы располагаемся за большим столом, во главе которого садится Омар, а место напротив пока пустует, полагаю, в ожидании хозяина дома. По правую сторону от Омара садится его жена, а я – по левую, все остальные занимают места посередине. Аппетит – если он и был, – тут же покидает меня, когда я сталкиваюсь взглядами с Ярой.

Стоит мне подумать о том, что я буду номером два, меня бросает в дрожь. Почему-то вспоминается школа. Там я всегда была на втором месте. В любых конкурсах, на любых контрольных, на любых должностях я была заместителем. Например, президентом школы была Линдси Макдауэлл, а я была ее заместителем. В конкурсе рисунка в выпускном классе победил Рот Бланшет, а я… конечно, оказалась серебряным призером. Хотя могу точно сказать, что я рисую куда лучше этого бесталанного недо-художника. И вот теперь, во взрослой жизни, когда я могла бы – и должна была, – стать единственной женщиной в мире мужчины. Его любимой, его вдохновением и второй половинкой…

Я снова на подхвате.

Тошнота подкатывает к горлу ровно в тот момент, когда в столовую входит хозяин дома. Я успеваю только поздороваться, вскочить из-за стола и вылететь из столовой в свою комнату. Едва добегаю до ванной и склоняюсь над унитазом, меня выворачивает. Я почти ничего за день