В этот момент Каплин снова дал несколько очередей в сторону расщелины.

Чтобы не терять данные ему Каплиным секунды для передышки, Валентин одну за другой вытащил из «лифчика» две «лимонки» и установил на них запалы.

– Лейтенанта! Тама, тама, стреляй туда.

Первым из расщелины вылез афганский солдат. Валентин, наведя на него ствол автомата, ждал, что тот будет делать дальше. Но солдат вдруг со стоном стал отползать назад, а за ним показался душман. Короткая очередь затолкнула его тело обратно, перекрыв им в камнях узкий проход. Кто-то его тут же вытолкнул, и в расщелине появилось бородатое лицо.

Валентин нажал на курок…

Стеклов вытащил из подсумка «лифчика» последний магазин. Заряжать его было нечем. Коробку с патронами нащупал в боковом кармане. Это уже хорошо. Раскурочив ее пальцами, разбросал перед собой вытащенные из нее патроны и замер, прислушиваясь к звукам. Стрельба, шедшая рядом, прекратилась.

Упершись ладонью о камень, поднатужившись, лейтенант поднялся, ища глазами хоть какие-то изменения на небольшом открытом участке перед собой. Там, где спрятался Самид, торчал наружу ствол автомата. Звать его опасно, и он снова присел, продолжая прислушиваться. Костя с Игорем перестали стрелять минут пять назад, как и Самид. Но перестрелка за небольшой каменной грядой, отделявшей его от афганских солдат, не прекращалась, а значит, тот, кто мог прорваться к проходу к расщелине, мог вылезти через щель в любую секунду.

И это произошло. Кто-то, громко переговариваясь с кем-то, вылез из того прохода. Резко поднявшись, Валентин нажал на курок, но снова раздался лишь сухой щелчок. Тогда он схватил «лимонку», сорвал чеку и…

– Держи, держи ее! Ты что, дурак?!

Валентин безумным взглядом смотрел на шагнувшего к нему Куприянова.

– Ванька! – вскрикнул он.

– Держи, держи гранату, не вытаскивай из нее чеку! – громко шептал Куприянов.

– Да, да, да, я ее сейчас верну, – затараторил Валентин, сжимая «лимонку» и дрожащими пальцами вгоняя назад до конца не высунутую чеку.

В кишлаке лейтенанту Ивану Куприянову пришлось задержаться, начальник политотдела по рации приказал ему встретиться со старостой, а значит, придется и ему, Стеклову, остаться здесь вместе с ним. Капитан Сарбуланда, сидевший на первом БТРе, был доволен, широко улыбался и помахал ему рукой. Валентин в ответ – тоже. Если бы этот капитан, услышав перестрелку на стороне Стеклова и отряда его младшего командира Парвиза, не решил прийти к ним, то группе Валентина с афганцами Парвиза вряд ли в той непростой ситуации удалось бы остаться живыми.

Боевая колонна из БТРов и БМП направилась к середине кишлака. Теперь у Валентина была возможность осмотреть этот населенный пункт, застроенный высокими заборами – дувалами и одно– и двухэтажными домами.

Потом улица, по которой двигалась колонна, начала спускаться вниз, к реке. Им навстречу из одного дома вышли несколько мужчин, одетых в светлые длинные рубахи из толстой ткани с жилетами и в штанах.

Иван Куприянов, спрыгнув из БМП, направился со своим переводчиком к афганцам, жал им руки и так же широко улыбался, что-то громко говоря. Валентин остался на месте и показал своим бойцам, чтобы на всякий случай были готовы к бою.

Парвиз, сидевший на бронетранспортере сзади, рассмеялся и что-то сказал.

– Он говорит, что вы здесь находитесь под его защитой, товарищ лейтенант, – перевел Самид Сайдудулаев. – Так что отдыхайте.

– Спасибо! – приложив ладонь к груди и слегка поклонившись, улыбнулся афганскому лейтенанту Стеклов.

– Валентин, слезай, нас приглашают в дом! – крикнул ему Куприянов.

– Нет, нет, спасибо! – помотал тот головой и, прикрыв панамой лицо, лег спиной на башню.

– Брось, иди сюда! Вставай, вставай! – Иван, ухватившись за руку Валентина, потащил его с брони.

В доме афганца все стены были хорошо выбелены. Комната, в которой афганцы расселись на ковре, расстеленном на полу, была широкой. Поклонившись всем, Валентин и Иван присели на колени. Через несколько секунд в комнату внесли большую глиняную супницу, из которой стали разливать в глубокие тарелки кислое молоко – холодный кумыс с кусочками сыра.

Разговор шел о жизни кишлака. Староста, мужчина лет сорока-пятидесяти, рассказывал, что люди здесь небедные, занимаются сельским хозяйством и торговлей. На вопрос, часто ли здесь бывают душманы с Ахмад Шахом, он уклонился от ответа, дав понять, что это не стоит внимания. И Валентин про себя с ним согласился, так как жить на границе с двумя властями, поддерживая какую-то одну из них, бессмысленно. А староста – умница, умеет всем угождать, отсюда в кишлаке и достаток.

В комнату зашел какой-то мужчина, одетый в длинный халат и с белой чалмой на голове. В глазах его стояли слезы. Дрожащим голосом он о чем-то быстро говорил, выставив вперед развернутые кверху ладони.

В кишлак пришла беда. Дети побежали к реке, в гости к афганским солдатам, и несколько мальчишек подорвались на минах.

– Валентин, поднимайся, с сапером туда едем! – приказал Куприянов.

Всматриваясь в бурлящую воду, Стеклов ждал, когда Костя Каплин настроит рацию.

– Валентин! – позвал его Иван Куприянов. – Все получилось, к нам сейчас пришлют еще саперов. А пацанят приняли в госпитале, делают операцию.

– Эй, солдат! – попытался вернуть сапера назад Валентин, но тот не обращал на него никакого внимания.

– Лукьянцев, стой! – обратился он к шедшему рядом с сапером солдату.

Но тот тоже сделал вид, что не слышит своего командира.

– Вот тебе и на! – протянул Стеклов и тут же невольно вскрикнул, увидев вдалеке от себя двух бачат (мальчишек), сидевших на берегу реки.

– К ним идут ребята, – прошептал Каплин.

– Понятно, – вздохнул Валентин. – А почему они там сидят?

– Не знаю!

– Боятся идти дальше, потому что их друзья подорвались. Так, что ли, получается? Вот что, бойцы, не спускайте глаз с той стороны, не уверен, что душманов здесь нет.

– Это верно, – согласился с лейтенантом Константин.

– Вот и я о том же. – Валентин, покусывая ссохшиеся губы, посмотрел на сапера, остановившегося метрах в тридцати от детей и обернувшегося к нему, и крикнул:

– Что там?

– «Лепестки»… – Остальных слов он не расслышал и взглянул на сидевшего сзади него Игоря Клязьмина:

– Что он сказал?

– Он говорит, что «лепестки» нашли, они не наши.

– А чьи же еще? Вот только бы узнать, какой дурак мог их здесь у кишлака на берегу реки раскидать, и голову за это ему оторвать!

– Товарищ лейтенант, – окликнул его Каплин, – с той стороны два афганца наблюдают за нами.