ногах, но не чувствовал их. Поднос с едой стал для него настолько неважной незаметной мелочью, что руки сами по себе опустились, а пальцы расслабились. Стальной поднос, «первое», «второе» и кружка холодного компота — все полетело на пол и с грохотом разбилось.

Лишь после того, как Денис умер, Алексей понял, что он потерял самого дорогого человека, который у него был. Есть еще друзья, отец и мать, другие родственники, но никто из них никогда не относился к Алексею с такой заботой как старший брат.

Алексей впервые в жизни почувствовал, что виноватым. Это чувство вскружило его голову! Он не знал, как от него избавиться. Его мучило чувство вины перед страшим братом, совесть грызла изнутри. Алексей твердо решил, что отомстит за смерть брата. Сделает все, лишь бы убить Волноломова. Но это потом, сначала нужно организовать похороны и обставить все в таком свете, лишь бы отец не узнал, что на самом деле случилось.

Алексей позвонил нужным людям, которые сделают все, что должны. Они пообещали ему получить все справки, заполнить все документы и организовать прощание «от и до». Стоить это будет дорого, но и денег Алексею хватает. Впервые в жизни он потратится на то, что не принесет лично ему никакого сиюминутного удовольствия. Поступить иначе он не мог. Иронично, что самый дорогой подарок Денису — это организация его похорон. В тот день Алексей много думал, не находил себе места и все называл себя: «Тупой мудак! Какой-же я конченный дебил!».

Он вышел на улицу, покурить и отдышаться. Привести себя в чувства. Стряхнул с ботинка налипшую на него еду и подошел к большой деревянной будке.

— Теперь я твой хозяин. Алмаз? Вроде бы так тебя звал мой брат.

Руки нового хозяина отцепили цепь от поводка. Пес сразу рванул в дом, громко лая и совсем не виляя хвостом. Он уже чувствовал, что случилось самое худшее, что вообще бывает в жизни четвероногих друзей.

— Куда ты? Эй, Алмаз?

Алексей вернулся в дом, вошел в спальню и увидел, как шипастый пес тычет носом в свисавшую с кровати руку Дениса. Алмаз нервно скулил и никак не успокаивался. Алексею на миг показалось, что собачьи глаза слезятся.

— Попрощался? Пошли.

— У-у-у! — взвыл пес напоследок и последовал за своим новым хозяином. Еще не признанным хозяином.

Конец интерлюдии

Мы свернули с трассы, к тому моменту, когда уже наступила ночь.

— Глобальное потепление, — говорил до жути раздражающий голос из радио, — приведет ли это к таянию ледников?

Щелк. Я нажал кнопку и выключил бесполезную болтовню.

— Знаешь это место?

— Тут поселок, как-то ничего примечательного.

Преследование продолжалось. Я говорил водителю, как действовать: когда притормозить, когда подбавить, а когда пропустить кого-то перед носом или припарковаться. Так или иначе мы смогли проследить за фурой до конечного пункта.

Проехали через небольшой поселок городского типа. Остановились на самой его окраине. Дорого, что шла дальше вела к огромного ангару на огороженной территории. Я вышел из машины и позвал Вжуха. Он все еще на меня дулся и говорил, что у него «опускь». Но после уговоров все равно согласился мне помочь и проследил за фурой. Летать он любил, особенно ночью, особенно в темноте. Поэтому и не телепортировался. А помочь согласился только потому, что не может долго сидеть на месте, в этом мы с ним очень похожи.

Я стоял на улице и дышал свежим воздухом. Таксист сидел в машине и ждал. Вжух вскоре начал присылать мне фотографии, я убедился, что фура заехала именно в этот огромный ангар и велел возвращаться моему карманному шпиону.

Бам. Бам. Я легонько ударил по крыше машины. Окно открылось:

— Ваш бродье? — спросил таксист, глядя на меня снизу вверх.

— Свободен, — сказал я и протянул ему купюры.

Таксист уехал, Вжух вернулся ко мне. До ангара идти не далеко, но, если пойду по дороге, то меня точно заметят. А, как вы понимаете, мне этого точно не нужно. Жаль, что Вжух не настолько силен, чтобы взять меня под ручки и куда-нибудь телепортировать. А потому придется пойти пешком, но не по дороге, а рядом с ней. По грязи, через кусты и траву, среди каких-то заброшек и деревьев.

Чем дольше я думал о том, что увижу в ангаре, тем больше убеждался в правоте своего предположение. Ну скажите вы мне, откуда посреди сибирской деревни в каком-то чертов ангаре может браться морская рыба?! Если там не Нора, что ведет в иноземное море, то я... Я... Очень глубоко удивлюсь!

Проникнуть на территорию ангара оказалась непросто, но разве какие-то трехметровые бетонные стены с колючей проволокой наверху меня удержат? С помощью магии воздуха перелетел их в два счета. Предварительно, конечно, отправив в место приземления маленького шпиона.

Охраняли это место на удивление хорошо. Даже пришлось вырубить двух охранников. Одного точным резким ударом под усилением точно в подбородок. На другого напал со спины и придушил. Не убил, лишь временно вывел из строя.

С помощью Вжуха, прошел дальше и, под покровом ночи, проник в ангар. То, что я в нем увидел одновременно удивило меня и заставило довольно хмыкнуть. Так я и знал! Нора, зеленая. И вроде бы ничего другого найти я и не рассчитывал, но все равно удивлен.

А охраны здесь еще больше. Вооруженные до зубов мужики и что-то они совсем не похожи на какую-нибудь частную охранную компанию или военных. У всех рожи такие неприятные, формы, как таковой нет, оружие самое разное. Бандиты, получается. Собственно, это и требовалось доказать.

Убивать их все еще не вижу особой нужды. Хлама в ангаре более, чем достаточно чтобы какое-то время бродить по нему и оставаться незамеченным, тем более у меня есть Вжух, который мне в этом с удовольствием помогал.

Вместе мы забрались дальше в ангар и я увидел кое-что занимательное. Нора здесь вовсе не просто так, из нее тянется — вот так да! — асфальт. Причем такой, по которому явно часто ездят машины — судя по всему, те самые фуры. Вот только зачем? Не узнаю, пока не проникну в Нору. Это сейчас и попробую провернуть. Будет непросто, но приключения — это то, что придает моей жизни «вкуса» и «красок». Повеселимся!

Пробраться в Нору оказалось непросто. Хотя бы потому, что именно на нее были направлены камеры видео-наблюдения. Но Вжух постарался и с помощью тех кусачек, что я ему дал, вырубил их. Осталось