Аддисон снова замотала головой. Калеб вгляделся в ее лицо. Приобретенный за несколько дней отпуска легкий загар, казалось, исчез, уступив место бледности. Вокруг глаз и на лбу залегли морщинки. Она нервно заламывала лежащие на коленях руки. Аддисон, несомненно, испытывала сильный стресс.

Калеб чуть откинулся назад, пытаясь казаться расслабленным, и слегка улыбнулся жене.

– Прежде чем я кое-что скажу тебе, хочу, чтобы ты знала: ты, как всегда, выглядишь великолепно.

– Ну разумеется, – вздохнула она.

– Ты очень расстроена – и не удивительно. Но мне необходимо знать: ты так сильно переживаешь из-за беременности, или твой стресс усугубило то, что тебе пришлось скрывать ее от меня? Я сейчас думаю о благополучии нашего ребенка. Если ты собираешься следующие двадцать пять недель не спать из-за волнения, твое давление будет зашкаливать. Не лучше ли в таком случае подумать о проведении пункции, чтобы узнать наверняка, родится ли ребенок здоровым. Ведь неопределенность только ухудшит твое состояние.

Это были разумные слова, да и разговор их на этот раз куда больше походил на нормальное обсуждение проблемы.

– Думаю, я просто на все сержусь, – тихо призналась Аддисон. – На себя, на тебя, на мои анализы крови. – Она подперла голову руками. – И еще я паникую.

– Почему?

Она закусила губу.

– Нелегко говорить об этом вслух, но мы оба знаем, что, когда Тристан был маленьким, ты показал себя куда лучшим родителем, чем я. Ты проявлял больше терпения, а я порой, не в силах успокоить плачущего сына, уходила в другую комнату. – Аддисон устремила взгляд вдаль, теребя локон своих волос. – Я тогда ощущала какое-то оцепенение. Далеко не сразу я привязалась к Тристану. Я чувствовала себя бесполезной, никудышной матерью и… – она посмотрела Калебу в глаза, – и женой.

– Я тоже был напуган. Когда ты заговорила о втором ребенке, я тоже запаниковал. А я ведь никогда не паникую. Когда родился Тристан, я чувствовал, что ты словно выскальзываешь из моих пальцев, а я ничего не могу сделать, чтобы удержать тебя. Я тогда работал не больше, чем другие люди, но у меня было такое ощущение, что я вкалываю круглые сутки. Я замечал, что ты отдаляешься, что в твоей душе идет какая-то борьба. Ты сидела целыми днями дома с Тристаном, а я постоянно думал о том, как помочь тебе прийти в норму. Я столько раз звонил твоей приходящей медсестре, что она уже, наверное, начала подумывать, не подать ли на меня заявление в полицию за домогательство.

Глаза Аддисон опять наполнились слезами.

– Так вот почему ты не хотел заводить еще детей? Из-за меня?

Калеб кивнул.

– Конечно, я хочу, чтобы у нас была большая семья. Но я хочу, чтобы с моей женой все было в порядке. И потому я ужаснулся, когда узнал, что из-за меня ты снова забеременела и тебе еще раз придется проходить через все это.

– Прости меня. Прости за то, что я не сказала тебе о своей беременности и предупреждении доктора Маккея.

Мягко коснувшись подбородка жены, Калеб заставил ее поднять лицо.

– Аддисон Коннор, ты – великолепная мать. Даже не сомневайся в этом – ни секунды. Тристан счастлив с тобой, и второго ребенка ты тоже сделаешь счастливым. Я собираюсь пройти с тобой каждый шаг этого пути. Мы всегда будем вместе.

Обхватив себя руками, она кинула взгляд за горизонт.

– Я переживала, что тебя не будет рядом со мной. А ведь если мне было нелегко с Тристаном, который родился здоровым ребенком, то вдруг на этот раз я не справлюсь?

– Даже не думай об этом. Ты справишься. Ты – идеальная. И ты не будешь одна. Обещаю, я буду тебе помогать. И Лара тоже. Не нужно паниковать. Больной или здоровый, этот малыш будет самым любимым на свете. – Калеб подтолкнул жену локтем. – И кто сказал, что у Тристана не было проблем со здоровьем? Он ведь страдал от сильных колик. Я разговаривал с парнями на работе, расспрашивал, как вели себя в младенчестве их дети. Наш Тристан выиграл бы конкурс на самого крикливого и плаксивого младенца.

Уголки губ Аддисон слегка приподнялись.

– Так вот откуда ты брал все эти идеи о том, как успокоить Тристана во время колик?

Калеб кивнул.

– Да, и мы перепробовали все. Вообще-то, парни в один голос твердили, что колики пройдут не раньше, чем ребенка отнимут от груди.

Она удивилась:

– Вы в мужской компании обсуждали нашего ребенка?

– Конечно, мы всегда так делаем.

Улыбка исчезла с ее лица, рука легла на живот.

– И этого тоже будете обсуждать?

В ее глазах Калеб видел страх. Он и сам его ощущал.

– Конечно, будем. Я буду хвастать первой улыбкой нашего малыша, его первым зубом… – Он покачал головой. – Ты даже не представляешь себе, какие мысли не давали мне покоя.

Аддисон наморщила нос.

– Ты о чем?

– Я знал, что с тобой что-то не так. Я тревожился. Думал: вдруг ты встретила другого мужчину или серьезно заболела…

– Заболела?

– Я не знал. Я вспомнил о твоей сестре и…

Она коснулась его щеки.

– О, Калеб!

– Но я и подумать не мог, что ты, оказывается, беременна.

Аддисон кинула взгляд на свою грудь.

– Я боялась, что ты заметишь…

– Следовало бы. Но у меня в последнее время было мало практики в таких наблюдениях. – Он внезапно нахмурился. – А как же спиртное – все эти коктейли?

Она слабо улыбнулась.

– Да, это было нелегко. Пришлось попросить официанта принести мне безалкогольный «Дайкири». А шампанское и вино я тоже ухитрилась не выпить.

Аддисон помолчала несколько секунд, а потом облегченно вздохнула, чувствуя, как уходит напряжение, сковывавшее все тело.

Калеб снова обнял жену.

– Знаешь, все родители хотят, чтобы их ребенок родился идеально здоровым. Медицина развивается с каждым годом, и теперь существуют все эти дородовые исследования. Но дело в том, что все равно нельзя предсказать на сто процентов, будет ли у малыша какое-то заболевание. Дети часто рождаются с пороками, которые невозможно различить при УЗИ-обследовании. Некоторые нормально развиваются, но при родах что-нибудь случается: травма, кислородное голодание. Болезнь может носить скрытый характер – например, кистозный фиброз. Внучка Гарри родилась с диабетом. Паренек с нашей улицы заболел менингитом, когда отправился учиться в университет. Я хочу сказать, что в жизни невозможно все предусмотреть. Никто не знает, что его ждет впереди – хорошее или плохое. Но знай, меня страшит то, что может понадобиться операция на сердце этому малышу, однако самому малышу я очень рад. Он – наш. Он скоро родится, и я его уже люблю.

Аддисон благодарно улыбнулась и прошептала: