Джафримель подался вперед, на долю секунды навалился на меня всем весом, но тут же выпрямился. С его губ сорвался тихий возглас, словно я его ударила.

- Простишь меня? - прошептал он. Это прозвучало не как вопрос, скорее как мольба.

«Ну и какого ответа он ждет?»

Ответ пришел сам собой:

- Если ты простишь меня.

«И мы будем квиты. Почему бы и нет?»

- Мне нечего прощать.

На сей раз он говорил в обычной своей манере, сдержанно и невозмутимо. Но его руки напряглись, а крылья на миг сдвинулись теснее, обдав мои щеки теплой пряной волной.

Я не сразу осознала, что плачу. Я не плакала с тех самых пор, как умерла Гейб. Может, не так уж давно, но кажется, что прошла целая жизнь.

Самолет сделал поворот, и Джафримель в очередной раз переменил позу, перемещая вес. Он вздохнул, всколыхнув воздух над моей макушкой, его тело слегка напряглось. Мне ли не знать этого напряжения? Я столько раз его испытывала вместе с ним. Это было приглашение к более близкому, более тесному общению - общению на том языке, который внятен только нам.

Я вздрогнула.

Джафримель замер.

Я сосредоточилась, чтобы не вздрогнуть снова. В нашем личном пространстве, когда мы делили постель, он никогда не причинял мне боль. Об этом и помыслить было смешно.

Но мое тело похолодело, слезы, струившиеся по щекам, обратились в льдинки, а в голове разверзлась черная дыра, оставшаяся после того, что было вырвано из моей оскверненной плоти. Из этого колодца тьмы, отдаваясь эхом, поднялся мой собственный крик.

«Не думай об этом, Данте».

После затянувшейся паузы Джафримель поднял руку и погладил меня по волосам. Кончики его пальцев были поразительно мягкими, как будто у него вовсе не было когтей. Я очнулась и набрала полную грудь теплого воздуха, насыще нного этими его проклятыми феромонами, кружащими голову.

- Извини.

Воспоминания наслаивались одно на другое: сколько раз я говорила то же самое Дорин и другим возлюбленным? Сколько раз я извинялась за свою неспособность отозваться, за холодность, за все последствия перенесенной травмы, не позволявшие мне просто принять самые нежные прикосновения.

- Джаф, я…

- Нет. - В его голосе не было гнева. - Оставь все как есть, хедайра.

- А если…

«А если я не смогу больше быть с тобой? Если я больше не смогу вынести ничьих прикосновений?»

Он снова вздохнул, впитывая мой запах, грудь его расширилась. Я ощутила это спиной. Желания отпрянуть не возникло, и это было для меня облегчением.

- Но…

- Это неважно. Ты исцелишься. Когда будешь готова, тогда посмотрим.

Его пальцы с бесконечной нежностью гребнем прошлись сквозь мои волосы.

- А если я никогда не буду готова? - не удержавшись, спросила я.

«Я больше не владею собственным телом, и вдруг это навсегда?»

- Тогда мы найдем другой способ.

Тьма всколыхнулась, когда его крылья медленно расправились, а потом свернулись вокруг него, пока я оставалась в его объятиях. Он коротко и тихо вздохнул.

- Но прежде всего нужно убить Князя и обрести свободу.

«Всего-то пара пустяков. С этим мы управимся до полудня».

Нездоровый язвительный смех, зародившийся в моей груди, мне удалось подавить.

- Джаф!

- Что?

Голос его вроде бы звучал как обычно. Если не считать тщательно скрываемой ярости.

- Я чувствую себя… нечистой.

«Нечистой. Можно сказать, мерзкой».

Задать вопрос у меня толком не получалось. Ну и ладно, ответ куда важнее.

«Имеет ли это значение для тебя?»

Молчание продолжалось долго, очень долго, а потом, дыша мне в волосы, Джафримель промолвил:

- Со мной было то же самое, когда Люцифер подчинил меня своей воле. Я исцелился. Со временем исцелишься и ты.

Он убрал руку с моей талии и быстро отступил. К двери он отходил совершенно бесшумно, но я, крепко зажмурив глаза, ощущала каждый его шаг всем телом.

«О боги».

- Ты хочешь сказать, он…

- Это один из его излюбленных методов.

Едва слышно щелкнул замок, дверь отворилась.

- Мы скоро приземлимся. Приготовь оружие. Главное, нож. Жаль, у нас нет больше времени на отдых, но задерживаться нельзя.

В антеннах и причальных стойках завывал ветер. Качка усиливалась, но Тиенс уверенно вел гондолу. Маккинли похлопывал по рукояти ножа своей металлизированной левой рукой, через плечо нихтврена оглядывая заснеженную каменную пустыню. Воздух здесь был настолько разреженным, что, когда самолет резко нырнул вниз, перепад давления отозвался резкой болью в барабанных перепонках. Лукас с Леандром вскрикнули, хоть и закрыли уши, и их лица исказили гримасы. Это могло меня позабавить, но я была слишком занята последней проверкой амуниции - удобно ли прилажены оба пистолета, кинжал и стилет. Ванн изготовил из кожи ножны, идеально подошедшие для ножа: кожаный футляр с двумя петельками для крепления к ремням. Теперь нож, источая злобную энергию, гудел у моего бедра. Радости это не доставляло, но все лучше, чем хранить его в сумке: попробуй вытащи его оттуда быстро, если объявится еще какой-нибудь демон.

«Не уверена, что мне это нравится».

Меня пробрало холодом: в памяти прозвучали предсмертный вопль Сефримеля и жуткий чмокающий звук, производимый ножом.

«Ладно. Главное, чтобы он сделал свое дело. Только есть ли гарантия, что он справится? В конце концов, какая-то долбаная деревяшка…»

Я поднырнула под лямку своей сумки, пристроила ее на бедре и взяла с привинченного к палубе стола Фудошин.

«Добавь это к списку всего того, о чем надо подумать позже, солнышко. Сейчас тебе есть чем заняться».

История моей жизни. От нее надо отрешиться, чтобы совершить задуманное. А чего это будет стоить, увидим позже.

Беспокоиться о прошлых долгах теперь бессмысленно. Нужно просто собраться с силами, пойти напролом и постараться пробиться, не свернув себе шею. Похоже на гонки сликбордистов по аллее Самоубийц.

- Это самый близкий к цели пункт, где я могу нас доставить, господин.

Отраженный свет звезд придавал лицу нихтврена жутковатый голубой оттенок. Умело заводя самолет на посадку, он приподнял верхнюю губу, обнажил острые кончики клыков. Мы сели безупречно, почти без толчка, хотя мягкая поверхность посадочной площадки просела и кабина накренилась.

Никакой искусственный интеллект не может заменить ручного управления при посадке, особенно если приземляться приходилось на поле, погребенном под снежным покровом неизвестной толщины и плотности. Тут нужен человек. С другой стороны, можно ли назвать человеком хищника-кровососа?