и правда, куревом тянет! — он поднялся с валуна и произнёс в темноту леса, — кто здесь?

Ответа не последовало. Внезапно налетел ветер, зашумели деревья, упало несколько крупных капель дождя.

— Дождик! — взвизгнула Рита, — побежали домой — вымокнем!

— Ну что ты, Марго! Спрячемся под деревьями! Я не хочу расставаться! Постоим ещё немного или посидим на валуне, на нашем месте, — уточнил он.

— Я чувствую — за нами кто-то следит, — поёжилась она, зябко обхватив себя за локти, — мне не по себе!

— Ну, хорошо, крошка! Как скажешь! — он пошёл первым вдоль обрыва реки, осторожно ведя её за собой. Миновали обрыв, и пошли в сторону корпусов: он — обнимая её за плечи, она — обвивая его за талию и прижимаясь щекой к его груди.

Максимилиан, сквозь темноту укрывавшего его леса, тоскливо смотрел за удаляющейся парочкой. «Бессмысленно! — понял он, — наш с Милкой план — безнадёга!» Всё также прячась за деревьями, он пошёл следом за ними. «Мне надо понять, — думал он, — есть у меня хоть один, самый маленький шанс?»

Вспыхнула молния, на мгновение, осветив лес, в небе громыхнуло и ухнуло, точно невидимый великан, вздыхая и охая, жаловался на трудную судьбу, на нелёгкую участь. Чернильного цвета небо разразилось ливнем, остервенело заливающим всё вокруг. Максимилиан мгновенно промок — одежда липла к телу, он поднял голову вверх, подставляя лицо безжалостным струям дождя. Похлопал по карманам, достал пачку сигарет мокрую и мятую, затолкнул под футболку — может, просохнут. «В жизни всё уравновешено! — пришла ему в голову мысль, — если одному плохо, то двум другим хорошо! Нет, не так! Если двум плохо — мне и Милке, то двум другим — распрекрасно!» Он открыл рот, пробуя дождевую воду: — «Пресная и безвкусная! — сплюнул он, — ну, и ладно! — произнёс он вслух, обращаясь в чёрную пустоту неба, — прорвёмся!» — пообещал он себе.

Рита и Максим, смеясь, бежали в сторону её корпуса, не добежали — укрылись от дождя в беседке.

— Хоть выжимай! — Рита, смеясь, скинула толстовку, отжала её, встряхнула, хотела надеть, но не стала, — бр-р! Неприятно.

— Дай согрею тебя! — Максим сел на скамейку, усадил Риту на колени, обхватил её двумя руками, прижал к себе пытаясь согреть.

«Наверное, я сейчас должна верещать, как верещала Милка: Мне мешает что-то твёрдое! Что это! Телефон? Телефон увеличивается в размерах!» — некстати вспомнила она, дрожа от холода, или от чего-то другого?

— Замёрзла?

— Да, — стуча зубами, ответила она.

Он прижал её ещё крепче. Так они и сидели, укрывшись в темноте беседки от проливного дождя, тарабанящего по крыше. В воздухе пахло сыростью, прелой землёй и чем-то неуловимым, будоражащим и, одновременно, вселяющем надежду. «Это любовь? — мысленно спросила она себя, — это любовь!» — «прозвучал» у неё в голове голос Максима.

Ливень прекратился также внезапно, как и начался, умытые деревья благодарно источали пряные запахи листвы и хвои, капли дождя торопливо, точно соревнуясь между собой, стучали о деревянные перила беседки, бесстрашно срываясь с опалубки крыши.

— Ну, вот и всё! — Рита мягко освободилась из объятий Максима, выглянула из беседки. Огромная капля, специально поджидавшая этот момент, «клюнула» её в кончик носа, — ой! Прямо по носу щёлкнула, — она смахнула каплю.

— Что всё, Марго? — Максим, встал, подошёл к ней, обнял за талию.

— Дождь кончился! — беспечно отозвалась она, — чувствуешь, как изумительно пахнет свежестью?

Он отрицательно помотал головой:

— Когда я с тобой, я чувствую только тебя, какое мне дело до всего остального!

— Пора идти баиньки, — Рита спустилась с крыльца беседки и в темноте угодила в лужу, кеды и носки мгновенно промокли, — ой! — приглушённо вскрикнула она, — полные кеды воды!

Они остановились у дверей её комнаты:

— Зайдёшь? — прошептала она еле слышно.

— Можно? — почти беззвучно шевельнул он губами.

Она кивнула, открыла дверь, они прошмыгнули внутрь, стараясь не шуметь.

— Замёрзла! — её трясло от холода.

— Переоденься в сухое, простынешь!

— Если я влезу в пижаму, ты не обидишься? Это некультурно?

— Обязательно надень пижаму, — Максим улыбнулся — вспомнил, как она высочила к нему в пижаме со смешными рюшечками на рукавах и штанишках.

— Отвернись! — потребовала она.

Он отошёл к окну: темно и пустынно, тусклый свет уличного фонаря углом выхватывал из темноты освещаемую часть. Неожиданно, из сумрака леса, вынырнула долговязая, нескладная фигура.

— Опаньки! Смотри, привидение!

— Привидение? Где? — Рита, ещё не успела переодеться, и как была в трусиках и бюстгальтере, подскочила к окну, — Максимилиан! Куда это он или откуда?

Максимилиан миновал освещённую часть и исчез в темноте леса.

Она поймала взгляд Максима и смутилась. Он смотрел на неё — полупрозрачную в свете луны, прорвавшейся сквозь гнетущие тучи и сейчас, с любопытством заглядывающую в окно комнатушки. Ритка, непроизвольно, закрылась — обхватила себя за плечи, прикрыла грудь руками.

— Ну, что ты, Марго! Не закрывайся! Ты такая красивая! Дай полюбоваться! — он мягко отвёл руки и прижал её к себе. Она вздрогнула, слегка отшатнулась:

— Ты насквозь мокрый!

— Есть такое!

— Снимай одежду, тебе надо обсохнуть, — она включила обогреватель.

Максим снял одежду — остался в трусах, небрежно бросил её на стул, одиноко стоящий у маленького стола. Ритка укуталась прозрачным палантином, забытым ей на спинке кровати. Аккуратно развесила его одежду на стуле и подвинула ближе к обогревателю — сушить.

Он сел на кровать, накинул одеяло на плечи:

— Иди ко мне, Марго! — он приподнял край одеяла, приглашая её.

Она, на секунду, замешкалась, потом нырнула под одеяло в его объятия. Он накрыл её одеялом, прижал к себе, осыпая страстными поцелуями, палантин мягко соскользнул с её плеч и свернулся калачиком в ногах.

— Максим, пожалуйста, — прошептала она, закрыв глаза, — пожалуйста, — повторила она, — не здесь и не сейчас.

— Где, моя крошка? — прерывающимся от страсти голосом, спросил он, — и когда?

— Не знаю, — она трепетала от возбуждения передавшегося ей от него, — там, где нам никто не сможет помешать.

За стеной — тонкой гипсовой перегородкой, послышалось перешёптывание девчонок, смешки, звук открываемой тумбочки. Максим и Рита переглянулись — что это? Босые ноги прошлёпали к двери, дверь открылась, ноги прошлёпали дальше. Послышался звук открываемой двери в спальню мальчиков, дверь, жалобно скрипнув, неохотно впустила шушукающихся девчонок.

— Что будем делать? — почти беззвучно, прошептала Рита.

— Ничего, — он приложил указательный палец к губам, — ты сладко спишь и ничего не слышишь.

Страсть, всего лишь, несколько секунд назад охватившая их, отступила. Они сидели под одеялом, обнявшись и прислушиваясь к происходящему за дверью комнаты. Прошло несколько минут, дверь снова скрипнула, осторожно открываемая девчоночьей рукой. Босые ноги прошлёпали в свою комнату, девчонки, возбуждённо перешёптывались, хихикали, вновь послышался звук открываемой, затем закрываемой