рука мягко берет меня за подбородок, поворачивая мою голову обратно к окну.

— Наблюдай за ними. Ты же знаешь, что хочешь этого.

Я действительно этого хочу. Но боль у меня между ног почти невыносима. Мои колени начинают подгибаться, и Эмерсон прижимает меня крепче.

— Что не так? — Шепчет он мне на ухо.

— Ничего, — бормочу я, заставляя свой голос оставаться ровным.

— Ты можешь потрогать себя здесь, Шарлотта. Тебя никто не увидит.

— Нет, — огрызаюсь я. — Я не могу.

Мои бедра двигаются, и я чувствую что-то твердое у поясницы. Когда я провожу пальцами по всей его длине, он стонет и сжимает меня сильнее, вдавливая бедра в меня.

Я делаю резкий вдох, мое зрение становится расплывчатым. Он твердый.

Эмерсон возбужден, и он трется об меня своей эрекцией.

— Ты чувствуешь это? — Шепчет он.

— Вот что ты со мной делаешь.

Я? Не демонстрация секса повсюду вокруг нас? Крики оргазма и звуки соприкасающихся тел?

Знание того, какой эффект я оказываю на него, заставляет меня слегка отодвинуть бедра назад, и он отвечает рычанием мне на ухо.

Может быть, потому, что здесь темно, или потому, что так уж устроен его бизнес, но в этом нет ничего плохого. Это кажется… правильным. Мы не переходим черту… просто делимся опытом. Это естественно и нормальное явление, и мне не стыдно.

Его рука скользит вниз по моей руке, пока он не ловит мои пальцы в своей ладони, и я сбита с толку тем, что он делает, пока другая рука не поднимает мое платье, задирая его, пока я не обнажаюсь. Я едва могу дышать или думать, когда он ведет мою руку к трусикам.

— Потрогай себя, Шарлотта.

С моих губ срывается всхлип. Я сопротивляюсь, пытаясь отдернуть руку, но он не отпускает меня. Когда мои пальцы дотрагиваются до клитора, даже через хлопчатобумажные стринги, удовольствие пронизывает меня насквозь. В этот момент я не смогла бы оторвать их, даже если бы попыталась.

— Все в порядке. Тебе не должно быть стыдно.

Его губы касаются моего уха, и я расслабляюсь рядом с ним, позволяя своей голове откинуться ему на плечо, когда он сдвигает мои трусики в сторону и прижимает мои пальцы к клитору. Я даже больше не утруждаю себя борьбой.

Мужчина в тронном зале набрал скорость, врезаясь в коленопреклоненную женщину в устойчивом ритме. Теперь слышны их стоны и крики, и это только подталкивает меня все глубже и глубже в этом постоянном потоке к моей кульминации.

— Вот и все, Шарлотта. Хорошая девочка.

Его слова подстегивают меня, посылая молнии по моему телу. Мои собственные пальцы потирают мой клитор быстрыми круговыми движениями, и это так приятно, это облегчение. Рука Эмерсона лежит поверх моей, но он не прикасается ко мне. Вместо этого он сжимает мое бедро одной рукой и прижимается своей эрекцией к моему заду.

Любые мысли о том, что это неуместно, находятся далеко отсюда — за пределами этого момента и этого темного коридора. Потому что прямо сейчас я хочу только одного, и это должно произойти. Меня даже не волнует, что это публично.

— Ты такая чертовски красивая. Заставь себя кончить, детка.

И его слова не умолкают, подобно реке похвал, я несусь вниз, направляясь прямо к обрыву. Мои глаза ни на секунду не отрываются от тронного зала, и когда на меня обрушивается оргазм, я чуть не падаю на пол. Моя свободная рука сжимает ткань костюма Эмерсона, когда он обнимает меня.

— Так совершенна.

Его губы касаются моего уха, затем щеки и спускаются к шее. Я даже больше ничего не слышу — у меня звенит в ушах, а кожа гудит.

Оргазм просто продолжает сбивать меня с ног, волна за волной. Его рука снова находит мою, и я чувствую, как его пальцы осторожно касаются моей нежной кожи. Но он не останавливается, глубже проникая пальцами в мои трусики, и я напрягаюсь в его объятиях, когда он достигает свидетельств моего оргазма.

Он мрачно стонет мне в ухо. Затем он вытаскивает свои мокрые пальцы и подносит их ко рту. Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на него, как раз в тот момент, когда он проводит ими по губам, слизывая мое возбуждение со своего пальца.

— Эмерсон, — шепчу я, и наши глаза встречаются.

Это долгий, тяжелый момент, когда мы позволяем всему, что только что произошло, раствориться в напряжении между нами. Чувствует ли он себя виноватым из-за того, что переступил эту черту? Правда ли это?

Нет, я не знаю. Я продолжаю ждать, что меня охватит стыд или сожаление, но этого не происходит. Вместо этого я… взволнована. Я чувствую, что нахожусь на пороге чего-то большого, и я не хочу сейчас поворачивать назад.

Секс втроем в тронном зале подошел к концу, и когда я снова смотрю на окно, одна из женщин стоит по другую сторону стекла. Ее взгляд на мгновение встречается с моим, и я смотрю на нее с открытым ртом. В ней есть что-то странно знакомое, как будто я где-то видела ее раньше. Затем она слегка подмигивает мне и лукаво улыбается, прежде чем задернуть занавеску.

—

Как только Эмерсон выводит меня из темного коридора греха, я убегаю в ванную. Внезапно эта тускло освещенная главная комната становится просто чертовски яркой. Я чувствую, что все могут видеть, что я только что сделала. Они знают, что я только что мастурбировала на публике, когда смотрела живое порно.

Ванная комната также слабо освещена, что является благословением. Я боялась, что здесь будут яркие флуоресцентные лампы. Я мою руки в раковине. Даже ванная комната необычна с богато украшенными золотыми зеркалами и блестящими столешницами из черного камня.

Ополаскивая руки, я поднимаю взгляд и смотрю на свое отражение в зеркале. Я кажусь счастливой?

Конечно, счастливее, чем я была с Бо. Но чего-то не хватает. Что именно, я не знаю.

В этот момент из кабинки выходит женщина и занимает свое место у раковины рядом со мной. Когда я поднимаю взгляд, я застываю на месте, понимая, что это та же самая женщина из тронного зала, и я внезапно понимаю, почему она показалась мне такой знакомой. Это мадам Кинк.

Я почти не узнала ее без черной кожи и хлыста, но это определенно та самая госпожа с волосами цвета соболя, которая рассказала мне все, что мне нужно было знать об Эмерсоне Гранте и SPC. На самом деле, она все еще учит меня всему, что мне нужно знать. Ее веб-сайт получил больше кликов из