На данный момент она с таким же успехом могла бы быть знаменитостью для меня, и я только что наблюдала, как ее публично трахнули, когда она целовалась с другой женщиной.

Когда она замечает меня, ее взгляд скользит по моему телу, она поднимает глаза на мое лицо и улыбается.

— Ты сногсшибательна, — говорит она, и у меня отвисает челюсть.

Я? Эта женщина, эта… богиня, говорит мне, что я сногсшибательна.

— Спасибо, — бормочу я, чувствуя себя ошеломленной.

Вытирая руки, она не сводит с меня глаз. И я знаю, что мне следует уйти, но, кажется, я не могу пошевелиться. Затем она смотрит на меня с лучезарной улыбкой.

— Разве это место не потрясающее?

Я киваю, не совсем зная, как ответить. И она продолжает.

— Я имею в виду, иметь место, где мы можем просто быть самим собой, наслаждаться тем, чем хотим наслаждаться, не испытывая по этому поводу угрызений совести и не подвергаясь осуждению.

— Да. — Я чувствую себя такой неубедительной, потому что буквально не могу придумать ни одной умной вещи, которую можно было бы сказать.

Она делает шаг ко мне, позволяя своим пальцам скользнуть вниз по моей руке к запястью, где она берет мою руку в свою.

— Эмерсон Грант — гребаный бог, и он провел всю ночь, одержимый тобой. А ты выглядишь такой взволнованной.

От того, что его имя слетает с ее губ, у меня по спине пробегает ледяной холодок. Она говорила о нем так, как будто знает его или как будто хочет его. Моего Эмерсона.

— Я не нервничаю, — вру я.

Хотела бы я, чтобы это было правдой. Хотела бы я быть такой сексуальной, уверенной в себе женщиной, как она. Такой, какой нужен Эмерсону.

— Хорошо. Не нервничай. Просто будь собой. В этом вся прелесть этого места. Эмерсон дал нам место, где мы наконец-то будем свободны.

— Мы? — Спрашиваю я.

— Да… Ты же не думаешь, что это место только для мужчин, не так ли?

Я не отвечаю, позволяя своим мыслям вернуться ко всему, что я видела и пережила сегодня вечером. И я понимаю… что она права.

—

В машине по дороге домой Эмерсон молчит, что сейчас неловко, учитывая все, что произошло сегодня вечером. Пока он ведет машину, я на мгновении смотрю на него, замечая, как сильно он изменился в моем восприятии с тех пор, как мы встретились. Я больше не вижу мужчину, который был бы вне моей досягаемости. Я вижу мужчину, который заставляет меня чувствовать себя достойной, чего я не знала в чем нуждалась.

И я думаю о том, что сказала женщина в ванной. Действительно ли Эмерсона считают богом? И действительно ли он был одержим мной всю ночь?

Месяц назад я могла бы сказать, что она ошибается, что она спутала меня с другими типами женщин, с теми, кто может понравиться такому мужчине, как Эмерсон.

Но я изменилась, и больше не чувствую себя такой.

Он ловит мой пристальный взгляд. Глядя в мою сторону, он спрашивает:

— Тебе понравился сегодняшний вечер?

— Да, — отвечаю я.

Я не уверена, имеет ли он в виду в целом или конкретно то время, которое мы провели в коридоре. Ответ относится к обоим.

— Если ты хочешь вернуться, твои членские взносы не взимаются. Однако тебе придется пройти через процесс ввода. Предоставить чистые результаты тестов, подписать несколько отказов…

— Я не хочу возвращаться без тебя.

Наши глаза на мгновение встречаются, и мне жаль, что я не знаю, о чем он думает. Не слишком ли я навязчива? Надеюсь ли я на слишком многое? Чувствует ли он то же самое? Мне нужны отношения с Эмерсоном, которых я не понимаю. То, чего я не ожидала. И это не секс, хотя я бы не стала от этого отказываться.

Больше всего на свете я хочу его внимания. Я хочу жить в этом мире с ним, и я хочу, чтобы он был моим проводником — не только на одну ночь.

Я хочу быть единственной женщиной для него…

Я обрекаю себя на разбитое сердце, я это знаю.

Мы с Эмерсоном находимся в этом странном подвешенном состоянии, где мы не пересекаем границ, но и не отказываем себе в поблажках. Я не знаю, кто мы такие, и я все еще не совсем уверена, чего я хочу. Все, что я знаю, это то, что когда он смотрит на меня так, как сейчас, я хочу получить все, что смогу.

Когда мы подъезжаем к моему дому, он выходит, чтобы открыть мне дверь.

— Спасибо, что взял меня, — говорю я ему и, прежде чем уйти, наклоняюсь ближе и прижимаюсь губами к его щеке.

Я хотела бы поблагодарить его за этот момент в коридоре, но мне не совсем удобно говорить: — Спасибо, что заставил меня прикоснуться к себе, но я хотела бы, чтобы он знал, каким важным моментом это было для меня. Сегодняшний вечер стал поворотным сюжетом, и он, возможно, никогда об этом не узнает.

Прежде чем я успеваю отстраниться, его рука хватает меня сзади за шею, удерживая мое лицо всего в нескольких дюймах от своего.

— Только на эту ночь, — выдыхает он, прикасаясь своими губами к моим, и только после этих трех слов я понимаю, что это такое.

Сегодняшний вечер кажется особенным, как будто он существует за пределами нашей обычной реальности с понедельника по пятницу, с девяти до пяти. Что только сегодня вечером он может прикоснуться ко мне, заставить меня кончить и поцеловать меня, и это никак не повлияет на правила и границы, которые мы установили.

Я хочу, чтобы он поцеловал меня глубже, но его губы только касаются моих, так что я чувствую его бороду на своем лице, и я хотела бы, чтобы этого было достаточно для меня, но это не так.

Я хочу большего.

Но, как для Золушки наступила полночь, моя маленькая мечта тоже должна закончиться.

Слишком быстро он отпускает меня, и я отступаю назад, чтобы заглянуть ему в глаза.

— Увидимся в понедельник, Шарлотта.

— Да, сэр, — отвечаю я, и он на мгновение замирает, наши взгляды встречаются, пока мои слова эхом отдаются между нами.

На самом деле я не хотела этого говорить, но это просто вырвалось, и, очевидно, это произвело на него впечатление. Это написано у него на лице. Интересно, думает ли он о том первом дне? В тот день, когда он принял меня за своего нового саба, когда он сказал