Тута с готовностью закивал.

Через два дня у нас появились и лошадь, и повозка.

Перед отъездом мы с Айей снова посетили Нитокрис. На этот раз, придя в Карнакский храм, мы сумели не попасться на глаза стражам и младшим жрецам по пути до внутреннего святилища. Верховная жрица уже ждала нас, словно знала, что мы придем. Мы прошли к той же скамье, где сидели в прошлый раз.

– Ты вернулся, – безмятежно улыбаясь, сказала Нитокрис.

Мельком взглянув на Айю, она снова устремила взгляд на меня.

– Когда в прошлый раз ты сказала…

Я умолк, догадавшись, что она и так все понимает, и тоже улыбнулся. Но безмятежности в моей улыбке не было.

– Тогда я не знал, а сейчас знаю. Мы знаем о меджаях и о том, что мой жизненный путь – нечто большее, чем быть просто защитником Сивы, – сказал я ей.

– И ты готов принять этот путь? – спросила жрица.

– Жаль, я не узнал о нем раньше.

Полумрак храма действовал успокаивающе. Из проходов дул легкий ветерок, охлаждая нам кожу. Надо ли говорить, что я был сильно раздосадован и даже разозлен многолетним сокрытием правды от меня? В храме я постепенно успокоился и понял: мне надо сосредоточиться.

– Вступление на путь меджая сопряжено с большой ответственностью, – продолжала Нитокрис. – Меджай не просто защитник и хранитель. Тебе наверняка скажут, что меджаи оберегают древние представления о мире и людях. Но обязанности меджая простираются дальше. Тебе предстоит не только охранять древние принципы и традиции. На тебя лягут заботы о поддержании равновесия и справедливости. Став меджаем, ты будешь поклоняться Амону. Ты станешь воплощением Маат – древних представлений о правде и гармонии.

Я почувствовал, как грудь распирает от скопившегося воздуха, и заставил себя выдохнуть, после чего успокоил дыхание. Наконец-то я услышал простые и ясные слова. Я получил основу, на которую смогу опереться.

– Когда-то каждый египтянин руководствовался в своей жизни принципами Маат и следовал им. Но в лихорадочной погоне за богатством и славой люди отринули Маат, как и многое другое. Знай же, Байек, сын Сабу: эти принципы – фундамент нашего блага. Становясь меджаем, ты не только обязуешься хранить их и претворять в жизнь, но и сам являешься этими принципами. Понимаешь?

Я кивнул. Слова жрицы были мне понятны. Сведения, содержащиеся в них, я мог усвоить и сделать выводы. Я обрел идеалы, к достижению которых буду стремиться. На них я построю свою жизнь. Быть честным и справедливым. Защищать невиновных. Бороться с корыстолюбцами. Сосредотачиваться на повседневных делах, не забывая о будущем.

– Думаю, ты понял, – сказала Нитокрис.

Она говорила с полной уверенностью, и в этот момент напомнила мне Хенсу, потрясающе умевшую проникать в истинную суть каждого человека. Жрица чуть наклонила голову, затем встала. Наша встреча окончилась.

– А тебе известен символ Маат? – вдруг спросила она.

Я покачал головой.

– Страусиное перо.

Когда Нитокрис удалилась, я полез в сумку, где хранилось все, что я собирал во время путешествий.

На моей ладони лежали перья. Белые перья.

Возглавляемые Хенсой, мы отправились в многодневный путь. С нами поехал Сети. Разведчик Нека так и не вернулся до нашего отъезда. Все пятеро, мы представляли собой странное зрелище: втиснутые среди мешков с припасами на повозке, которая катилась на запад от Фив.

На подступах к цели нашего путешествия пришлось двинуться кружным путем. По словам Хенсы и Сети, подъезд с западной стороны был очень опасен, и потому, когда на горизонте замаячила невысокая гора, которая и была целью нашей поездки, мы изменили направление. Сделав солидный крюк, наш отряд подъехал к логову разбойников с востока.

Оставив повозку у подножия горы, мы пешком поднялись по склону и через какое-то время достигли ровной площадки. Это место давало широкий обзор. На востоке сверкало и искрилось под солнцем море. Противоположный склон горы опускался в обширную впадину.

Мы уселись на корточки, образовав тесный кружок. Все смотрели на Хенсу, ожидая дальнейших распоряжений. Она еще на подъеме сюда потребовала соблюдать полную тишину. Сейчас Хенса приложила палец к плотно сжатым губам и выразительно посмотрела на каждого. На Туту она смотрела дольше и пристальнее всех. Путешествие будоражило мальчишку, а Хенсе не нравилась его чрезмерная возбужденность.

Девушка велела нам лечь на живот и ползти к самому краю площадки. Здесь моим глазам предстало странное зрелище. Могло показаться, будто кто-то проделал в толще горы большую, почти круглую дыру, на дне которой находилась каменная чаша. Горы служили естественной защитой этой не то долине, не то впадине. С востока туда вела единственная дорога, которая оканчивалась возле нескольких строений. Возведены они были кое-как, но тех, кто их строил, явно вполне устраивали. Чувствовалось: здесь живут, причем постоянно.

Хенса повернулась ко мне. Я лежал между ней и Айей.

– Их логово, – сказала одними губами нубийка.

Хенса старалась говорить так, чтобы ни малейший шепот не вырвался наружу и не выдал нас.

– Здесь Менна скрывается… – Она задумалась. – Считай, уже лет пять. Долгий срок. Но в беспечности его упрекнуть нельзя. Гляди…

Прямо под нами тянулся уступ. Там взад-вперед расхаживал караульный, за спиной которого висел лук. Пока мы смотрели, он остановился, повернулся лицом к домишкам внизу, а потом поднес сложенные ладони ко рту и издал странный крик, напоминавший ястребиный, ответом которому послужил похожий звук.

– На противоположном склоне ходит другой караульный, – пояснила Хенса. – Ночью они перекрикиваются, не давая друг другу уснуть, а днем – просто для поверки.

Затем она указала на неуклюжие строения.

– В том, что поменьше, у них устроено хранилище.

Хенса говорила почти неслышно, так что Айе и Туте приходилось ловить каждое движение ее губ. Сети ушел искать пути подхода.

– В соседнем доме размещаются люди Менны. Их всего шестеро, включая и двух караульных: того, что на восточном склоне, и второго, под нами. Третья лачуга – личные покои Менны. Он живет там со своим давним соратником и ближайшим помощником. Насколько мы знаем, того зовут Макста. Большинство головорезов Менны мне незнакомы, однако Макста был с ним в ночь набега на Сиву. Возможно, ты даже его видел: такой… кривоглазый.

Словно рука великана сжала мне горло, не давая дышать. Я оказался в плену у воспоминаний, которые не утратили силы. Так вот кто тогда влез в окно моей комнаты!

Мы отползли от края площадки и вновь уселись в кружок. Здесь можно было разговаривать в голос, хотя и негромко.

– Скажи, а Менна действительно так страшен, каким его изображают слухи? – спросил я. – Ты видела его вблизи?