— Отлично! — Джим захлопал в ладоши.

Лоренцо сжал виски, стараясь подавить раздирающую душу тоску. Ему казалось, он стоит на краю пропасти и боится посмотреть вниз.

— Мне недостаточно разрешения на бумаге, — процедил он сквозь сжатые зубы. — Фильма не будет, если она не вернется ко мне.

— Ты сказал, она дала благословение. Что тебе еще надо?

В голосе Лоренцо звучало неприкрытое отчаяние.

— Мне нужна она!

Киностудии, как многое в жизни, в теории всегда яркие и волнующие, а на практике — серые и скучные. Они шли вдоль похожего на склад здания, не обещающего сказочных превращений. Гай и Марта держали Лотти за руки, высоко раскачивая ее. Слушая веселый смех дочери, Сара думала, что опять потерпела поражение там, где другие преуспели.

Симпатичная девушка со светлыми волосами, собранными в два хвостика, в короткой спортивной курточке, вышла навстречу.

— Я Лиза, — представилась она, — буду сегодня вас сопровождать.

Сара узнала бодрый голос с лондонским акцентом, говоривший с ней по телефону. При воспоминании о том разговоре она почувствовала легкую тошноту. Она отвернулась и поймала свое отражение в зеркальной витрине окна. Сара с трудом узнала себя в бледной женщине с ввалившимися глазами.

— Дорогая, — окликнула ее Марта, — мы входим внутрь.

Они оказались в темном, похожем на кинозал помещении и осторожно, на ощупь, прошли вперед. Вдруг в зале вспыхнул свет, и раздался детский крик:

— Сюрприз!

Сара увидела радостное изумление на лице дочери, когда та бросилась к маленькой фигурке, вынырнувшей из тени:

— Дино!

Дети обнимались и прыгали от счастья. Застенчиво улыбаясь, вышли Паола и Альфредо. Они расцеловали Лотти в обе щеки. Появились и другие гости — загорелые после свадебного путешествия Хью и Анжелика, причем Хью с неприлично большой горой подарков и воздушным шаром в виде ракеты, и даже Фенелла в неуместных на детском празднике золотых туфлях на высоком каблуке.

Лотти была сама не своя от счастья, но все время поглядывала на Дино, не исчез ли он.

У Сары кружилась голова от усилий, которые она прилагала, чтобы держать себя в руках. Сердце разрывалось от благодарности за праздник, подаренный ее дочери, а в голове не укладывалось, что все это сделал человек, причинивший ей столько горя. Он собрал вместе людей, которых Лотти любила, и только его самого не было среди присутствующих. Она даже оглянулась в надежде увидеть Лоренцо, но спохватилась, вспомнив, что между ними все кончено; она сама отпустила его без всяких взаимных обязательств.

Вперед выступила Лиза. Она хлопнула в ладоши и сказала:

— Теперь, когда все собрались, мы отправимся в путешествие. Особое праздничное путешествие. Вы думаете куда?

Свет в зале медленно погас, бархатный занавес раздвинулся, в темноте загорелись звезды. Тысячи звезд, больших и маленьких, засияли на стенах и на потолке.

— Луна! — закричала в восторге Лотти, вскакивая на ноги.

На экране возник тонкий серп нарождающейся луны. Лотти и Дино смотрели друг на друга в полном изумлении и шевелили губами, загадывая желание.

Луна приближалась, росла, пока не возникло ощущение, что, стоя на ее поверхности, вы глядите в бесконечность Вселенной. Сара узнала кадры из фильма о Галилее и снова поразилась огромному творческому таланту его создателя. У нее возникло чувство, что Лоренцо где-то рядом; ей хотелось, чтобы фильм не кончался, чтобы иллюзия не разрушилась.

Фильм кончился. Звезды погасли. Но на экране возникла маленькая светлая точка и побежали цифры, как перед началом старомодного кино. Потом зал наполнила музыка, которую Сара столько раз слышала из кабинета Лоренцо, в кадре на экране появилась Лотти в нарядном платье. Маленькая подружка невесты грациозно спускалась по ступеням парадной лестницы в Кастеллацио.

Лента двигалась неровно, имитируя старую наивную манеру съемки. Камера крупным планом показала лицо девочки с задорной улыбкой, и зрители одобрительно зашептались. Лотти как завороженная не отрываясь смотрела на экран, где она была главной героиней.

Оркестр стих. Звучала только нежная мелодия скрипки. Вместо Лотти на экране Сара увидела себя. В черно-белом кадре она стояла на лестничной площадке палаццо, завернутая в полотенце с мокрыми после душа волосами, и смотрела вниз на свадебную процессию.

Сара с ужасом следила за своим огромным изображением на экране, сгорая от стыда, что все видят ее полуобнаженной, надеясь, что камера переместится на другой объект, но ее надежды не оправдались. Камера задержалась на лице, передавая смену чувств, которые Сара запомнила в деталях: печаль и радость, гордость за дочь, когда Сара послала ей воздушный поцелуй, и слезы, затуманившие взгляд.

Потом были еще кадры: она идет через лужайку босая, с распущенными волосами, в сиреневом платье; вот бежит по ступенькам палаццо, улыбаясь через плечо; выходит из машины, возвращаясь с рынка с горой пакетов, зажав ключи зубами. На экране мелькали не только кадры кинохроники, просто фотографии, где она смеется с бокалом вина в руках или пускает с Лотти мыльные пузыри, смешно вытянув губы, как при поцелуе. Дальше Венеция и кадры, снятые прессой: рука об руку с Лоренцо они выходят из машины, она на красной дорожке смотрит на небо, а он что-то шепчет ей в ухо.

Господи, да это любовное видеопослание ей!

Глаза всех присутствующих прикованы к экрану. Вот еще кадры. Ее лицо крупным планом: глаза прикрыты длинными ресницами, губы слегка приоткрыты, волосы разметались по подушке. Лоренцо, вероятно, снимал ее, когда она спала в его постели в Кастеллацио. Во сне она выглядит спокойной и счастливой, почти…

— Теперь ты видишь?

Она вздрогнула. В его задыхающемся голосе слышалось глубокое волнение. Сжимая ее руку, он шептал так, чтобы никто, кроме нее, не слышал:

— Ты прекрасна, Сара. Ты так прекрасна… Теперь ты видишь?

— Господи, Лоренцо…

— Тише. — Он с тихим стоном прижал пальцы к ее губам. — Позволь мне попросить прощения. Прошу тебя, я все объясню…

Слезы струились по ее щекам, мешая видеть.

— Все хорошо, — шептала она, — не извиняйся.

— Нет, — тихо, с силой сказал он. — Я должен.

В темноте зала она не видела лица, но чувствовала его отчаяние. Сдерживая рыдания, она прижалась лицом к его плечу.

— У меня давно родилась мечта сделать этот фильм, задолго до того, как мы встретились. Мне надо было сразу сказать тебе, но я не мог. Сначала не знал, как лучше это сделать. Потом все стало сложнее: боялся, что у меня не получится, что подведу тебя. Мне хотелось показать, каким необыкновенным был твой отец, в надежде, что и ты поймешь, какая ты необыкновенная. — Он взял в ладони ее лицо и наклонился к ней. В его глазах были слезы и боль. — Ты источник моего вдохновения, без тебя жизнь теряет смысл. Даже если мне не суждено больше сделать ни одного фильма, не имеет значения. Позволь только до конца моих дней повторять тебе, как ты прекрасна, как я люблю тебя.