— Праздник закончился, — сказала она мопсу Тэдди. — Добро пожаловать обратно в реальность.

Роуз приняла душ, позавтракала, собрала в корзину вещи для стирки и отправилась в подвал, в прачечную. В это время суток там обычно было безлюдно. Роуз надеялась, что никто не появится до тех пор, пока ее белье не постирается и не высушится. Она не хотела отвечать на обязательные вопросы соседей вроде таких: «Как дела, Роуз?» или «Ты выглядишь такой уставшей… Много работы?».

Роуз проплакала всю ночь, сначала жалея себя, затем выискивая и находя в себе недостатки. Она все пыталась понять, какие именно ошибки допустила в общении с Джейсоном. Слишком давила на него, пытаясь его переделать? Или, наоборот, уделяла ему чересчур мало внимания?

Роуз вспоминала бессовестную Лесли и ее предложение «звонить, если что». А ведь эта нахалка знала, что Джейсон уже принял решение закончить прежние отношения.

Мы всегда соперничали, думала Роуз. Это была война. Партизанская, скрытная, но настоящая война. И Лесли победила. Я вела себя слишком беспечно. Мне казалось, что таких, как я, не бросают. И с чего я это взяла? Ведь меня уже оставляли мужчины. Правда, я всегда сама этого хотела и ждала, а потому их уход воспринимала как должное. И вот впервые в жизни я твердо решила выйти замуж за человека, которого выбрала сама, а он сказал, что я слишком хороша для него. Нет, ну каково? Слишком хороша! На такое заявление даже обидеться нельзя как следует. Но мне все равно обидно…

Затем она снова начинала плакать, баюкая подушку, говорила себе, что сама виновата, что не должна была считать себя центром вселенной. В общем, растравляла свою рану, как умела, с упорством мазохиста.

Даже примерка белого платья не принесла ей облегчения. Напротив, Роуз осознала в полной мере, как же жалко она выглядит в наряде невесты, который, скорее всего, никогда и не наденет на свою настоящую свадьбу, потому что так и не выйдет замуж.

Выброшу это все, решила Роуз, заглядывая в гардеробную, чуть ли не доверху набитую свадебными аксессуарами. Или дождусь следующей свадебной ярмарки и выставлю весь этот хлам на продажу. И больше никогда не зайду на форум невест, даже если к моему виску приставят дуло пистолета…

В прачечной сидела только одна немолодая уже женщина, которую Роуз видела впервые, так что здороваться и поддерживать ни к чему не обязывающую беседу не пришлось. Рассортировав белье по цвету и материалу, Роуз приступила к стирке. Она даже пожалела, что функции современных женщин, решивших постирать, заключаются в том, чтобы засыпать в нужный отсек стиральный порошок и нажать на несколько кнопок. Роуз предпочла бы по старинке стирать белье в газике, чувствуя боль в пояснице и ломоту в руках. Физический труд помогает забыть о душевной боли. Л все, что сейчас могла сделать Роуз, чтобы нагрузить себя физически, — отправиться на пробежку, пока белье барахтается в стиральной машине.

— Ну уж нет, — чуть слышно сказала Роуз, усаживаясь в кресло и закрывая глаза. — Я не способна на такой подвиг, как бег по аллеям. Не сегодня.

Она задремала и не заметила, как осталась в прачечной одна. Роуз уже начали сниться цветные сны, когда кто-то тронул ее за плечо.

— Кто здесь? — вяло спросила она, открывая один глаз.

Увидев Энтони, стоявшего перед ней, Роуз решила, что все-таки спит. Однако когда тот опустился на корточки и хорошенько встряхнул ее, поняла, что ошибалась.

— Какого черта ты тут делаешь? — сердито спросила она, выпрямляясь в кресле.

— Пытаюсь тебя разбудить.

— Ну тебе это удалось. — Она потерла слезящиеся глаза. — Что дальше?

— Ты не отвечала на звонки, я начал волноваться за тебя.

— А когда ты звонил?

— Всю неделю.

— Опять насчет десяти тысяч?

— Мне казалось, мы уже выяснили, что я тебе ничего не должен. Однако я готов еще раз обсудить этот вопрос, если ты передумала.

— Подожди, у меня в голове все перепуталась. — Роуз потерла лоб. — Ничего не соображаю.

— Кутила всю ночь, что ли?

— Можно и так сказать, — усмехнулась Роуз.

— Алкоголем от тебя не пахнет. — Он втянул носом воздух. — Пробовала что-то покрепче? Скажи правду, я смогу тебе помочь. У меня есть знакомый врач, который…

— Стоп-стоп! — Она не дала ему договорить. — Ты считаешь меня наркоманкой? Хорошенькое дело!

— Видела бы ты себя. Краше в гроб кладут.

— Ой, спасибо, давно не слыхала таких потрясающих комплиментов.

Он развел руками.

— Говорю как есть.

— Я всего лишь не спала всю ночь, — огрызнулась Роуз. — Имею право. Меня повысили. Я отмечала.

— Неплохо отметила, судя по всему, — с сарказмом произнес Энтони.

— Да, вечер удался, уж поверь. — Она уставилась на Энтони, сверля его пронзительным взглядом. — А как ты меня нашел?

— Я стучал в твою дверь, на шум вышла соседка и сказала, что ты всегда стираешь белье утром по субботам. Так я и оказался здесь.

— Ничего не скроешь от соседей, — удивилась Роуз.

— Люди любопытны.

— Да, буду иметь это в виду. Так зачем ты меня искал?

— Чтобы сказать, что я отменил свадьбу.

— Да ну? — Роуз наконец проснулась. — Серьезно?

— Сегодня не День дурака, так что я тебя не разыгрываю.

Роуз подалась вперед.

— Как же ты решился на такое? Или это Анна щелкнула тебя по носу?

— Я был бы счастлив, если бы так произошло. Тогда мне не пришлось бы оправдываться перед нашими отцами. Это был долгий-долгий разговор. Он меня ужасно вымотал. — Энтони сел в соседнее пластмассовое кресло с треснувшей спинкой и продолжил: — День свадьбы приближался, и мне становилось все хуже. Я копался в себе, разговаривал с психологом, пытался смириться с неизбежным, но… не сумел.

— Это беседа со мной на тебя так повлияла? — не без самодовольства спросила Роуз.

— Не надейся, что вся слава достанется тебе. Хотя не скрою, твои слова о золотой клетке и особенно о том, что я похож на барышню, задели меня за живое. — Он улыбнулся. — Однако я уже говорил тебе, что ты меня совсем не знаешь. В моей душе творилось такое… Ты подтолкнула меня к принятию непростого решения, но выбор я все же сделал сам.

— Кого ты обманываешь? — усмехнулась Роуз. — Скажи прямо: спасибо, Роуз, за то, что все-таки открыла мне глаза.

Энтони рассмеялся.

— Ну хорошо. Спасибо, Роуз.

— То-то же. — Она закинула ногу на ногу, устроилась в жестком кресле поудобнее и спросила:

— Так как это было?

— Ужасно. — Он содрогнулся при одном воспоминании о разговоре с отцом. — Не представляю, что теперь будет, но я готов ко всему. Скорее всего, в моем доме уже сменили замки, мои счета заблокированы, а кредитки аннулированы. Деньги, которыми я распоряжался, принадлежали отцу.