Рэнди присела на постель возле индианки, взяла ее за руку, прикрыла глаза, и Джеймсу показалось, что она молится. Затем Рэнди начала говорить:

– Тяжело дышать… жар… все горит внутри… какая боль… и какая слабость… я ухожу… малыш… мой бедный малыш…

Внезапно она перестала говорить, резко отодвинулась в сторону, и даже Джеймс, который был несведущ в медицине, понял, что юная индианка умерла. Монах подошел к постели, чтобы прикрыть покойную простыней, а Рэнди тем временем взяла на руки ребенка и сказала:

– Бедный малыш. Твоя мать умерла с мыслями о тебе. Не плачь, мой хороший, мы не оставим тебя одного.

Еще никогда в жизни Джеймс не чувствовал себя таким беспомощным и бесполезным. Он не переставая продолжал думать о том, что только что увидел и услышал, а Рэнди тем временем хлопотала над малышом. Затем Джеймс посмотрел на брата Каспера, увидел, как тот сокрушенно покачал головой, и понял, что минуты ребенка тоже сочтены.

Но Рэнди еще не сдалась. Она искупала младенца, влила ему в рот несколько ложечек отвара, а затем долго баюкала его на руках, но ничто не могло погасить жар, сжигавший крохотное тельце. Дыхание ребенка становилось все слабее, он замолчал и больше не шевелился.

– Посмотри, Джеймс, он, кажется, уснул. Быть может, травяной отвар помог ему, – с надеждой прошептала Рэнди. – Как ты думаешь, ему стало лучше?

– Нет, не стало, – ответил Джеймс, опускаясь рядом с ней на колени. – Боюсь, что бедный малыш умирает.

– Нет, Джеймс, я не верю, не хочу в это верить, – яростно тряхнула головой Рэнди. – Смотри, жар у него начал спадать.

– Прости, любовь моя, но ты видишь то, что тебе хочется увидеть.

– Нет, Джеймс, ты просто не понимаешь, – продолжала сопротивляться Рэнди. – И мне вовсе не нужны глаза для того, чтобы видеть. Я чувствую.

– Хоть глазами смотри, хоть сердцем чувствуй, но он умирает.

– Он не должен умереть. Я не допущу этого, – она обхватила ребенка и принялась раскачиваться из стороны в сторону. – Ну, давай, мой хороший, давай.

Внезапно Рэнди остановилась, затем разложила безжизненное тельце на коленях и приникла ртом к его крошечным губам, вдувая воздух в легкие младенца.

– Дыши, малыш, дыши, – приговаривала она между каждым новым вдохом. – Ты должен дышать.

Прошло еще немало времени, прежде чем Джеймсу с братом Каспером удалось отобрать у нее похолодевшее тельце. Затем Джеймс обнял Рэнди за плечи, и та разрыдалась у него на груди.

– Это я виновата в том, что он умер, – причитала она сквозь слезы.

– Глупости. Мать и ребенок были больны. Что ты могла для них сделать?

Рэнди оттолкнула Джеймса, вытащила из рукава своей чоли носовой платок и принялась утирать глаза.

– Нет, это моя вина, Джеймс. Если бы я была здесь вчера, я могла бы предупредить врачей.

– Не кори себя понапрасну, Рэнди. Как ты могла спасти мать, ведь она еще сама была девочкой. Разве можно ей было иметь ребенка?

– Они нуждались в моей помощи, а я вчера занималась собой и бросила их. Это станет для меня жестоким уроком, и впредь я не повторю своей ошибки.

– Рэнди, о чем ты толкуешь? – спросил Джеймс, когда Рэнди повернулась и пошла к двери. – Прошу тебя, объясни. Я ничего не понимаю.

Она обернулась. Глаза у нее стали сухими, губы поджаты.

– Благодарю вас за ваше участие, капитан Грейсон, но я вынуждена отклонить ваше предложение и не уеду в Англию. Я решила остаться здесь.

– Нет, только не это, Рэнди. Где-то рядом ходит человек, который охотится за вами.

– Да, я знаю, но все его три попытки убить меня провалились, и я не желаю подстраивать свою жизнь под этого негодяя.

– Рэнди, будьте благоразумны. Ведь следующая его попытка может оказаться более успешной, чем предыдущие.

Рэнди повела плечами и ответила с холодной улыбкой:

– Чему быть, того не миновать, капитан. Я – смертная женщина, и рано или поздно мне все равно придется умереть. Но пока я жива, я останусь здесь и буду помогать другим выжить на этом свете. Я нужна этим людям, и одна моя жизнь – ничто по сравнению со многими.

Джеймс был поражен решимостью, с которой прозвучали эти слова. Прежде чем он нашелся что сказать, Рэнди повернулась и вышла за дверь. Джеймс видел, как она говорила о чем-то с братьями монахами, и не мог больше сдержать клокотавший в нем гнев.

– Будь все проклято! – воскликнул он. – Если ей хочется стать жертвенным ягненком – пускай, но я умываю руки! Дальнейшее меня больше не касается.

Джеймс и сам не верил в то, что говорил. Гнев его был искренним, но вот безразличие к судьбе Рэнди – наигранным и фальшивым. Слишком многое значила для него эта девушка, чтобы он мог оставить ее одну. Оставалось лишь найти способ доказать ей свою правоту.

Рэнди провела бессонную ночь в тишине своей спальни. Вернувшись из госпиталя, она приняла ванну, сказала, что будет ужинать у себя, и попросила оставить ее одну. Ее обуревали тяжелые мысли, и развеять их не мог никто, даже любящая и верная Джарита.

Она сказала Джеймсу, что решила остаться в Индии.

Однако даже если забыть о человеке, который охотится за ней, были вещи, делавшие жизнь Рэнди запутанной и сложной.

– Конечно, я могу забрать с собой Абу и остальных и уехать в северные провинции, – рассуждала Рэнди, подперев подбородок сложенными кулаками. – Дождаться там своего совершеннолетия. Но что тогда будет с Нана? Разве она не расстроится, узнав о моем бегстве? И разве сможет она понять меня?

Несмотря на то, что они с Нана никогда не виделись, Рэнди испытывала совершенно особое чувство к женщине, в честь которой получила свое имя. Из рассказов покойной матери и из писем самой вдовы-герцогини она знала, что Нана – храбрая, сильная женщина, которая не боится ударов судьбы и готова принять любой вызов.

– Может быть, вернуться в Англию и в самом деле будет правильным решением? – вздохнула Рэнди. – Нана поможет мне справиться с. Ричардом, да и Джеймс будет рядом, и я смогу… Впрочем, еще неизвестно, как повел бы себя Джеймс, узнай он о моих загадочных способностях.

Она прикусила губу и попыталась изменить ход своих мыслей.

– Но если бы Джеймс полюбил меня – по-настоящему, – возможно, он и смирился бы с тем, что я такая странная. Сегодня он весь день провел со мной в госпитале, но не задал мне ни одного вопроса. Вел себя так спокойно, тихо, проявлял столько заботы ко мне и моим больным. Старался утешить меня, когда умер тот несчастный малыш и я начала плакать.

Рэнди неожиданно рассмеялась, распахнула дверь, ведущую в сад, и выглянула наружу.

– Если Джеймс полюбит меня? Какая странная, глупая мысль! После того как я вела себя с ним накануне, он, наверное, решил, что я сумасшедшая. Кроме того, у него в Англии могла остаться женщина, которая ждет его. Возможно, та самая Диана, о которой он столько говорил. И при этом говорил с такой любовью… Да, наверное, это и есть дама его сердца.