— Перед смертью мой отец закончил вторую часть книги «Между прошлым и будущим». Надеюсь, вы читали первую?

Катюша врать не стала. Злата усмехнулась — Катюшина «серость» была ей кстати. Меньше понимать будет, легче запутается, замажется в нехорошем деле.

— Вторую часть, еще не опубликованную, отец, видимо, боясь чего-то или кого-то, переписал на дискету и отдал мне. Понимаете, что такое дискета?

«Твердый, пластмассовый квадратик, который вставляется в дисковод», — хотела ответить Катюша, но «шутить» со Златой не стала — слишком уж лицо у дочери режиссера было серьезное.

Поэтому она просто кивнула.

— Так вот, — сказала Злата и замолчала.

Между стекол забился тяжелым ярко-полосатым телом шмель. Катюша поняла, что сейчас шмель с отбитыми боками вылетит из форточки, а Злата скажет главное. Дочь режиссера не стала ждать, когда глупый мохнач найдет выход из ловушки самостоятельно. Она встала, открыла окно, выпустила недовольного шмеля на свободу, повернулась к Катюше.

— Дискету у меня украли. И я знаю, кто это сделал. Ваша задача, конечно, не вернуть мне дискету, это вам не по силам, а помочь вернуть. Чувствуете разницу? Что для этого нужно делать, я вам сейчас скажу.

Тогда Катюша дала Злате верное слово помогать ей в поисках дискеты — иначе Катюшу увез бы милицейский «уазик».

Сегодня она, разобравшись со Славиком и Максимом Рейном, вернулась домой, подсела к телефону и начала обзванивать все городские гостиницы. В одной из них должна остановиться, больше ей некуда было деться, женщина с редким именем Мирра Леопольдовна Катович, по мужу Совьен. Всего-то через полчаса Катюша нашла временное место жительства Мирры — гостиницу «Сатурн» при машиностроительном заводе. Обычно там селили иностранцев, имеющих с заводом дела. Да и как не найти, не такая уж это большая удача — обзвонить всего три любимские гостиницы и спросить не Маню Петрову, а Мирру, да еще Совьен.

Поставив себе за успешное начало пятерку, Катюша собралась в путь-дорогу. Только две улицы нужно было перейти Катюше, чтобы уткнуться носом в закрытый автоматический замок на воротах «Сатурна».

«Где-то здесь должен быть звонок», — догадалась о способе прохождения через решетчатые ворота Катюша и стала по новенькой тротуарной плитке бегать туда-сюда.

Нет, конечно, в полном смысле слова «бегать» она не стала. Просто жизнь в Любимске вообще, а около дорогущей гостиницы, да еще в полуденное время, после обеда, в частности, казалось, остановилась вместе с солнцем на небе, и любое движение на пустынной улице, которую от жары даже голуби покинули, вместе с воробьями спрятались в листве деревьев, сразу и резко бросалось в глаза. Если, конечно, кто-то наблюдал за Катюшей: какой-нибудь любимец из окна спальни, окна которой выходят на север, или дежурная по гостинице на своем рабочем экране, соединенном с видеоглазком на воротах.

Солнце не висело над горожанами, над Катюшей и «Сатурном» желтым шариком, оно оккупировало все небо — спрятаться от него на улице было невозможно — только в помещениях, но большей частью душных. Туда и забрались все любимцы, потому что около гостиницы, стоявшей на пересечении двух главных улиц города, ни одной живой души не было. Автомобили — да, шныряли. Но они же не могли подсказать Катюше, от жары одуревшей, как добраться до «планеты» «Сатурн».

Ан, нет! Вот черный, огромный, даже несколько пузатый джип лениво вылез из-за угла, «подошел» к автоматическим воротам, басом, как бык, «замычал». Ворота поняли, кто к ним в гости пожаловал, черного, пузатого впустили. Катюша, совсем уж солнцем расплавленная, совсем уж не понимая, правильно она делает или не правильно, за джипом так и пошла, так и пошла. Как Иван-царевич за волшебным клубочком. Ниточка от клубочка привела Катюшу в подземелье. На первом этаже, больше похожем на подвал — туда надо было спускаться по лестнице, — она вошла на чужую территорию. И сразу поняла по лицу строгой дежурной в белой кофточке, что здесь таким, как Катюша — простым и милым, — не рады.

— Скажите, у вас остановилась Мирра Совьен, госпожа из Франции. Мне очень, очень нужно с ней поговорить, — пошла в «наступление» Катюша, решив не дожидаться, когда ее вышвырнут вон.

Может быть, дежурная подумала, что Катюша тоже приехала на джипе. Может, она и не совсем была в этом уверена, но тем не менее, решив подстраховаться, начала разговаривать с Катюшей, как с приехавшей на джипе.

— Вот и госпожа Совьен, — продолжала быть любезной вышколенная дежурная, показав Катюше на стильную женщину в шарфике прохладного цвета.

Та спускалась вниз по лестнице, направлялась на выход, на солнце.

— Секундочку, госпожа Совьен, — разулыбалась дежурная, словно стильная Мирра была ее родная сестра из Санкт-Петербурга, приезжающая на свою малую родину раз в год, — с вами вот эта девушка хочет поговорить.

Совьен пробормотала что-то по-французски. Как Ален Делон. По интонации дежурная поняла: постоялица удивлена, оттого на Катюшу посмотрела по-другому, с подозрением, будто сейчас заметив, какая она некрасивая от жары — красная и растрепанная. В пузатых джипах такие не ездят.

Поняв, что опростоволосилась, дежурная поменяла выражение лица с добродушного на строгое — подготовилась к выполнению «особо важного задания» — не привлекая ничьего внимания, без шума, изолировать Катюшу от законно проживающих в «Сатурне» важных людей. Четко печатая шаги, почти, как солдат, ответивший сам себе: «Есть!», дежурная в белой кофточке справилась бы с заданием и без положенной ей медали, заради интереса, да Мирра Совьен, оказавшаяся ласковой, культурной и вежливой, запорола дежурной все дело, всю малину попортила: подошла зачем-то к лазутчице Катюше и с ней заговорила.

— Приходите ко мне сегодня вечером, — услышала дежурная, опять принявшая свой естественный, любезный вид. — Часиков в семь.

— Ладно, — ответила Катюша.

Вместе они вышли. Мирра пошла по своим делам. Катюша стала за ней следить. Это дежурная подумала так.

На сцене любимского «Дзинтари» — так назывался местный Дворец спорта «Полет», где Груне предстояло сегодня выступать, с самого утра вовсю шла обычная рутинная работа — репетиции. Техники монтировали сцену, осветители настраивали иллюминацию, в лучах которой популярная певица должна была выглядеть молодой и неподражаемой, сопровождающий Груню ансамбль крепких бритоголовых парней проверял готовность инструмента к работе: тихо «драл» струны гитар, баловался с клавишными, шумел крепким барабаном и блестящими тарелками.

Руководитель действа — продюсер и худрук на полставки Сашок следил за приготовлениями к предстоящему вечером единственному концерту из зала: следил зорко, как орлан. Рядом, на жестком, неудобном сиденье, с поднятыми на спинку впередистоящего кресла ногами, сидела его пара — орлица, она же — лебедушка белая, она же Груня Лемур, она же, как вчера могло выясниться, бывшая местная жительница Аня Григорьева. Груня всю ночь после истерики думала, рассказать Сашку правду о себе, в прошлом нехорошей, любимской девчонке, или она сама «справится» с розовыми пинетками, с розовыми ползунками и распашонкой. А милиция, которой Груня уже написала заявление о помощи и защите от непонятных хулиганов, присылающих ей вещи грудного ребенка, судя по цвету вещей — девочки, обязана была помочь ей в этом. Думала, думала Груня и решила Сашка в свою прошлую жизнь не втягивать. Неужели она его любила?