наги мне в этом помогут. Древние и страшные твари, которые теперь у меня в долгу и готовы сражаться за меня в обмен на свободу и на свои земли. Аш прозреет когда увидит кого я привел в Мендемай. Мое войско превысит его армию. Мое войско будет люто ненавидеть его демонов и будет готово за меня умереть. Ради этого я мог бы трахнуть женщину-змею…хотя от одной мысли об этом мой член скукоживался. Но, блядь, я бы придумал куда выебать нага, говорят их дырки узкие и очень скользкие, а внутри влагалища имеется острый и подвижный язык, как и во рту. Но вашу ж мать…как представлю себя сверху на ползущем, извивающемся кольцами скользком существе, сука, блевать охота. Ну что…Лиат, сестренка, моя проклятая сука. Пришло время сделать тебе предложение. А точнее поставить перед фактом. Ты не просто станешь моей, ты будешь принадлежать мне по всем законам этих проклятых выжженных земель. Зашел в комнату своей невесты и кивнул двум змеям на дверь. Потом займутся приготовлениями. Я хочу посмаковать ее шок, хочу насладиться ее недоумением, ненавистью и поселить в ней страх. Потому что ее брак будет сущим кошмаром. — Эти женщины лучшие швеи среди всего Мендемая. Они пришли сшить для тебя свадебное платье, сестренка. Ты выходишь замуж. Сделал шаг к ней, потом рывком схватил за волосы и дернул к себе со всей силы. — За меня. Соединимся узами инцеста… Буду трахать и рвать тебя на законных основаниях.

* * *

Сколько может выдержать человек? Демон? Полукровка? Сколько может выдержать одна женщина? А растоптанная? А униженная и сломанная вдоль и поперёк? Сколько боли она может глотать с каждым следующим вдохом воздуха? Боли, раздирающей носоглотку только от одного его запаха? Или от почерневшего тяжелого взгляда с яркими всполохами алой ненависти? А если эта чёртова боль приправлена ещё такими нелепыми…такими абсурдными словами? Сколько сил должно у меня быть, чтобы заставить себя вцепиться в его запястье пальцами и попробовать отодрать от своих волос эти сильные руки? когда они в последний раз дарили наслаждение? Я не помню. Помню только её. всепоглощающую боль. И я вновь захлёбываюсь в ней, потому что…мне бы рассмеяться, да ведь? От нелепости его слов? Но эти глаза…это обещание смерти, моральной и физической, на самом дне их, оно как показатель его серьёзности. Зашипеть, когда ещё раз с силой дёрнул на себя. Впиться в нижнюю губу зубами, чтобы физической болю притушить ту, другую. Ту, что сейчас плотной вонючей жижей облепила горло, забилась в ноздри и не дает вздохнуть. — О чём ты? Ты…ты совсем спятил? Привставая на цыпочки, чтобы уменьшить боль, чтобы не ощущать себя настолько ничтожной рядом с ним, возвышающимся надо мной. — Ты рехнулся, инкуб! Какая свадьбы…ты же сам сказал, что мы с тобой…чего ты добиваешься?

* * *

Мне нравится, когда ей больно. Я буквально физически впитываю эту боль, я ею дышу, она разукрашивает мой мрак кроваво красной мозаикой удовольствия. Я бы перерезал себе горло если бы не мог причинить ей страдания. — Нет, я более чем в здравом уме. И ты не дура…Если королева эльфов выйдет замуж…кем станет ее муж? А если принцесса Мендемая станет моей женой, то что получу я? А? Пошевели мозгами! Ты сука, ты тварь…но ты не идиотка. Ты — мой билет в новую жизнь, ты моя лестница на оба трона. И я вытру ноги о каждую ступеньку по которой буду взбираться наверх. Я буду подниматься по тебе, Лиат. А ты станешь на четвереньки и подставишь мне свою спину, свои дырки и предоставишь возможность вогнать член по самые гланды в глотку твоего отца.

* * *

Мне кажется, именно в этот момент во мне умерла последняя надежда. ТА самая, аленькая, глупая искорка её, которая до конца пыталась оправдать его поступки, найти каждому из них оправдание. Тот самый крошечный кусочек моего разума вплоть до этого мгновения напоминавший мне все эти дни, что у него есть право ненавидеть меня…ведь я отняла любовь его матери. Пусть ненамеренно, но отняла. Что мой отец убил его отца, а его самого бросил погибать в мире взрослых тварей…Она потухла. Искорка. Просто бесславно потухла с последними отголосками его раздавшихся слов. Нет, обещаний. Не имело значения, что стало толчком когда-то. Не имело значения, в чём его обида и ненависть и кто их причина или объект…Он поднимется по мне…растопчет окончательно, потому что это, к чему он шёл изначально. Потому что это то, зачем я вообще ему нужна. Для него я — лестница на эшафот моей собственной семьи. И он обязательно пройдётся по мне своими грязными окровавленными сапогами, чтобы в конце небрежно оттолкнуть ногой к бездну. И волна злости. к самой себе. За то, что когда-то могла допустить мысль о слабости, могла с упоением жалеть себя, оправдываться этой долбаной болью.. — Ошибаешься, инкуб. Я сделаю всё, но не позволю тебе причинить вред МОЕЙ семье! Моя спина? — Я засмеялась, впиваясь сильнее в его руки, — Мои дырки? ты можешь использовать всё это как захочешь. Ты можешь сломать меня. Физически. Но я, — приступ смеха не даёт договорить, он толчками вырывается из забитого мерзкой жижей агонии горла, — я не помогу тебе навредить своему отцу! Я скорее сдохну чем позволю тебе жениться на мне

* * *

Кто бы сомневался, что она откажет. Но я хохочу в ответ на ее слова. Истерически смеюсь, потому что я знаю, что никто ее не спросит. Эта свадьба состоится без ее согласия…Но разве я упущу возможность себя порадовать, получить мини оргазм от ее страха, от ее боли? Конечно нет. — Мне на хер не нужно твое согласие. Нас поженят и без него. Мы больше не в твоем мире, принцесса, мы в моем кровавом шоу, где ты делаешь все что я захочу. Но я буду не я если ты сама не подставишь мне свою спину под клеймо и не попросишь меня о том чтобы я его нанес. Кое-кто сейчас сидит в подвале этой башни. Кое-кто, готовый сдохнуть за тебя. Чтоб тебе прекрасно думалось и хотелось у меня для тебя подарок. Схватить ее за руку и положить на ладонь глаз…о, я уверен, что она узнает зеницу своего преданного воздыхателя. — Каждый час по органу. Каждый час тебе будут приносить его пальцы, ноги, яйца, член, соски, нос, язык, печень…Он станет первым…За ним последуют другие. И это только начало. Аперитив, моя проклятая сестричка. Я приготовил