— Энн, — беспомощно заикнулся Марбери.

— А теперь мы с вами вытащим труп Пьетро, — перебил его Тимон. — Тогда Энн и конюху легче будет вынести Тома.

Марбери протер глаза ладонями, шумно выдохнул и кивнул. Энн отошла, накидывая через голову жесткий, слишком большой для нее фартук. Тимон, подойдя к карете, без церемоний просунул руки под мышки мертвеца. Марбери поспешил к нему на помощь, зашел с другой стороны, брезгливо откинул дверцу и ухватил Пьетро за лодыжки. Пауза затягивалась, и Тимон прервал ее предложением:

— Вы тяните на себя, а я проберусь через карету и выйду с вашей стороны. Положим его на солнце, чтобы лучше рассмотреть.

К тому времени, как вернулся конюх, Тимон с Марбери уже вытащили труп из кареты и волокли его к освещенному участку двора.

Энн с Ланкином приступили к своей невеселой задаче более нежно. Тома завернули в простыню, перевязали ее и подняли тело мальчика как в гамаке.

Марбери с Тимоном, отдуваясь, стояли над трупом.

— А что теперь? — неуверенно спросил декан.

— О чем вы? — Тимон сглотнул.

— Что делать с телами?

— Подготовим тело Тома для похорон, достойных верного слуги короля, — проговорил Тимон достаточно громко, чтобы его слова хорошо расслышали Энн и Ланкин. — А этого осмотрим. — Он пнул ногой тело.

— Осмотрим?

— Ланкин, — обратился Тимон к конюху, — можно ли устроить, чтобы нас с деканом Марбери в течение часа никто не беспокоил?

Энн с Ланкином показались из темноты конюшни со своей закутанной в саван ношей. Они бережно опустили мальчика, в солнечном луче простыня слепила белизной.

— Мне все равно нужно кое-что сделать для Тома, — вздохнул Ланкин. — И я надеюсь, что вы про слугу короля не зря сказали. Том не так много видел в жизни — хорошо бы ему хоть по смерти узнать почет.

— Я лично позабочусь об этом, — заверил Марбери.

— Хорошо. — Ланкин хлопнул себя по бедрам. — Тогда, мисс Энн, думаю, нам надо принести вещи Тома из его каморки.

Энн кивнула, снимая кожаный передник.

— Но я должна услышать все еще до ночи!

Марбери тяжело вздохнул.

Энн и Ланкин ушли. Едва они скрылись за углом, оттуда послышался голос Ланкина, громко приказавшего, очевидно, своим помощникам не соваться во двор. Мальчишки, несомненно, обрадовались известию, что в это утро работы будет куда меньше обычного.

— С чего начнем? — громко спросил Тимон.

— Кто из переводчиков погиб? — прошептал Марбери.

— А, это. — Тимон прикусил верхнюю губу. — Убит мастер Лайвли. Его тело найдено в таком же состоянии, как тело Гаррисона.

— Лицо изуродовано? — ахнул Марбери.

— Да, хотя, по-видимому, не так жестоко, как у Гаррисона. Лайвли можно узнать. Еще вам стоит узнать, что доктор Сполдинг принял власть с самоуверенностью человека, совершенно не понимающего, что ему предстоит, и решился обвинить в убийстве доктора Чедертона.

— Отец небесный! — Марбери привалился к стене сарая.

— Как и у Гаррисона, — небрежно продолжил Тимон, — во рту Лайвли оказалась записка. «Враг людей спасения использует любые средства».

— Что могут означать эти записки? — пробормотал Марбери.

— Это попытка что-то сообщить нам, но смысл их, возможно, понятен только убийце. Изуродованные лица жертв наводят на мысль о поврежденном рассудке.

— А тело Лайвли еще…

— Я перенес его в погреб Большого зала, — успокоил декана Тимон. — Теперь я хотел бы вкратце услышать, что такое случилось в Хэмптон-Корте, что вызвало у вас желание убить меня, и где вы обзавелись трупом знаменитого убийцы.

Марбери приложил все силы, чтобы сдержать дрожь в голосе.

— Наш король безумен, повсюду видит ведьм, Мария написала Евангелие, я был отравлен, потом на обратном пути меня преследовал этот Деласандер, который убил Тома и застрелил бы меня, если бы не мальчики, которые умирают с голоду в лесах за городской чертой Лондона.

Несколько долгих секунд Тимон разглядывал Марбери.

— Возможно, — предположил он, — лучше будет забыть о краткости и рассказать чуть подробнее.

— Прежде всего вы должны осмотреть этот мешок костей.

— Да… — Тимон посмотрел на останки своего ученика. — Это так.

— Вы не представляете, как мне нужны смена одежды, пригоршня воды в лицо и галлон бренди. — Марбери потянул носом, потер ладони и шагнул на солнце. — Мне следовало бы остаться с вами для осмотра тела, но я лучше пойду к себе и попробую собраться с мыслями. Приходите в мой кабинет, скажем, через час.

— После отравления вам нужно бы поспать всю ночь и хорошо поесть, хотя я согласен с идеей о хорошей порции бренди. Но время не ждет. Я бы предпочел встретиться с вами в погребе Большого зала через полчаса. Мне не терпится услышать, что сказал вам король, а вы, в свою очередь, весьма удивитесь, услышав, что узнал я за время вашего краткого отсутствия. Если ваши и мои сведения хоть отчасти сложатся, перед нами, думаю, откроется заговор, от которого содрогнется мир. Старинные заблуждения, разоблачение которых потрясет устои и, без преувеличения, изменит все, что мы знаем и делаем. Все.

Сорок минут спустя Марбери обнаружил, что погреб под Большим залом — настоящий ледник. Он словно чувствовал, как стынет у него в жилах кровь и трескаются промерзшие до мозга кости. Тимон принес с собой несколько свечей, но в их свете холод становился еще заметнее. Марбери так и видел, как стужа висит в промозглом воздухе.

— Одно хорошо, — заметил Тимон, читая его мысли. — При таком холоде не чувствуешь трупного запаха.

Погреб представлял собой каменную коробку вдвое больше комнаты Тимона. Низкий потолок и грязный пол. Вдоль одной стены тянулись полки, заставленные в основном кларетом и хересом. Две других стены предназначались для хранения овощей. Здесь были навалены морковь, картофель, редис, лук и свекла.

Лайвли лежал на столе у дальней стены. Голову и ноги покойного освещали две высокие свечи. Третью Тимон держал в руке.

Тимон уложил тело с великим тщанием, сложив ему руки на груди. Марбери это не занимало. Он все еще не оправился от зрелища, которое представляло лицо убитого. Даже в слабом мигающем освещении оно представлялось кошмарной маской. Кривые разрезы зияли адскими пастями. Восемь или девять таких ухмыляющихся ртов виднелись на щеках, на лбу, тянулись через переносицу.

Внезапно в его памяти прозвучали слова короля Англии: «Слишком многих отметил, лизнув своим языком, дьявол».

— Не хотите ли, брат Тимон, — выдавил из себя Марбери, — услышать, что думает об этих убийствах наш король?

Тимон поставил свечу на стол рядом с телом Лайвли.