После того как бронированная машина с арестованными и спецназовцами уехала, Меркулов и Плетнев остались возле двух своих автомобилей.

– Как ребята работают хорошо… залюбовался просто! – сделал комплимент Плетнев.

– Ну так!

Однако ответ Меркулова прозвучал вяло. И унылые взгляды, которыми обменялись труженики правосудия, мало подходили для победителей.

– Что-то мне не верится, – первым высказался Плетнев.

– И мне не верится, – вздохнул Меркулов. – Не мог этот сопляк аварию подстроить! По технической экспертизе выходит, что двигатель все-таки был исправен. Эксперты говорят, ошибка пилотирования.

Само собой, Константин Дмитриевич принял во внимание именно тот вывод, который преподнес ему возглавляющий авиакомиссию Петров. Старый, грубоватый, с тяжелым характером, искренний и надежный Виктор Иоганнович Петров. «Особое мнение» относительно летучей примеси в топливе, выдвинутое экспертом Величко, показалось слишком натянутым и ему, и Меркулову. Так что и в этом пункте напрасно Ярослав старался, напрасно деньги Величко заплатил…

– А экспертизу останков уже провели? – из намечающейся задумчивости Меркулова вывел очередной вопрос Плетнева. – Или не из чего проводить? Нашли там хоть кусочек?

– Нашли. Из подходящих – фрагмент костной ткани, пять на семь сантиметров.

– Ну и что?

– Ну и все! – досадливо бросил Меркулов. – Тем утром у Легейдо в квартире домработница убиралась…

– Так, понятно, – оценил ситуацию Плетнев. – Ни волос, ни частиц эпидермиса.… А в раздевалке авиаклуба?

– Нет. У него свой летный костюм был, свой шлем. Он в раздевалку не заходил даже. Никаких материалов для сравнения. И кровных родственников нет.

– Не нравится мне все это, – скривился Антон. Что-то его беспокоило, но он не мог понять что.

– А кому нравится? – поддержал его Меркулов. – Пока стопроцентной экспертизы нет, вроде как не умер. Хотя уже похоронили…

Антон задумчиво поковырял землю носком ботинка. И только тут до него дошло:

– Стой, Костя, погоди! Как это так – кровных родственников нет?

– Да очень просто! Ни братьев, ни дядьев, ни теток, ни родителей. Отец умер, когда Кирилл Легейдо учился в школе, мать погибла в автокатастрофе, когда ему было двадцать пять лет…

– Что ты такое придумываешь? Наш Петька Щеткин с этой самой матерью встречался сразу после гибели Легейдо. Говорит, не такая уж старая женщина. Никак не хотела верить, что ее сын погиб…

– Антон, – в голосе Меркулова прибавилось металла, – по-моему, это ты придумываешь. Я не знаю, может, сотрудники «Глории» умеют мертвых с того света допрашивать, но прокуратура первым делом затребовала все данные на Легейдо и нашла… то, что нашла. То, что я тебе сейчас сказал.

Плетнев и Меркулов удивленно уставились друг на друга. Странные догадки одновременно посетили их… Но ни один, ни другой не успели поделиться своими соображениями, потому что в истомную тишину послеполуденного московского двора врезался простой старомодный звонок: «Дз-зынь, дз-зынь…» Звонил мобильник Меркулова.

– Слушаю! Да… Так… Тааак… Понятно. Материалы – ко мне на стол, через полчаса буду. – Нажав на кнопку разрыва связи, Меркулов обернулся к Антону:

– Поехали со мной в прокуратуру. Бред какой-то… Новый подозреваемый появился!

– Поехали! Только Турецкого наберу…

Меркулов уселся на пассажирское сиденье своего автомобиля, Плетнев – за руль своей машины. Щелкая кнопками мобильника, он вызвал номер Турецкого, однако из трубки донесся приятный девичий голос:

«Абонент временно недоступен или находится вне зоны…»

Плетнев, беззвучно чертыхаясь, завел мотор.

– Петр, стой!

– Петька!

Петр Щеткин, не ожидавший такого внимания к своей скромной персоне, обернулся в сторону, откуда доносились возгласы. Антон Плетнев и Костя Меркулов, задержавшиеся по дороге в прокуратуру, неслись к нему с такими лицами, словно старый знакомый Щеткин был для них самым важным человеком на земле.

– Слушай, откуда ты взял мать?

– Чего? – не понял Щеткин.

– Мать! Щеткин, мать! Легейдину мать!

– Чего-чего? Вы что, ругаетесь?

– Да тьфу ты! – Плетнева обычно возмущала несообразительность коллег. – Ты единственный, кто разговаривал с матерью покойного Кирилла Легейдо…

– Ну разговаривал, ну и что?

– А то, что старушки уже добрых лет пятнадцать нет в живых! – вмешался Костя. – Докладывай, духовидец новоявленный, как ты с ней общался: на спиритическом сеансе?

Уразумев обстановку, Щеткин тяжело поскреб затылок.

– Ничего не понимаю! Она так подробно о сыне рассказывала… И, главное, она мне дала целую линию расследования, назвала имена друзей Легейдо. Я на основе этих сведений в рекламный мир вошел. Так-кого, извините, навидался! Какие же гады эти рекламщики! Друг другу ножки подставляют, клиентов переманивают, подкладывают муляжи бомб, чтобы конкурент испугался…

– А кто тебя вывел на эту мать?

– Да какой-то тип на аэродроме назвал ее адрес. Ну помните, наверное: вдова в истерике, персонал аэродрома в шоке – короче, ад кромешный. Я так понял, что этот тип Ольгу сопровождал… Но, наверное, неправильно: я теперь вспоминаю, он к Ольге и не приближался. В той суматохе трудно было определить, кто есть кто.

– Документов ты у него, конечно, не спрашивал?

– Мой прокол, – сознался Щеткин.

– А выглядел он как?

– Обыкновенно выглядел. Нормально. Среднего роста, лет что-то около сорока, волосы вроде русые, глаза – как будто бы серые… серо-голубые… а хрен их знает…

– Лицом чист, бороду бреет, – подвел Костя неутешительный итог. – Вылитый Владимир Дубровский. В общем, друзья мои, кто-то нас разыграл. Вопрос: кто? И с какой целью?

Возникновение ложной матери интриговало тем, что служило неким лишним, не вписывающимся ни в одну версию звеном. В сущности, и Щеткин, изучая творческий – то бишь сначала научный, потом бизнесменский – путь Кирилла Легейдо, не узнал ничего, что могло бы пролить свет на загадку его смерти. Узнал, что рекламисты постоянно между собой конкурируют, что Кирилла не слишком любили за его успехи, эксцентричность и прочие неудобные качества… Но никаких практических выходов на конкурентов не открыл.

Неудивительно, что Меркулов и Плетнев предпочли двигаться по горячим следам, оставив на потом разрешение загадки с неизвестно откуда взявшейся матерью. Но Щеткин не был так спокоен. Он направился по тому самому адресу, где проживала мнимая мать и где (если верить той же мнимой матери) провел свое детство Кирюша Легейдо.