Светловолосая обычная девушка. Некрасавица, ноинеуродина. Глаза, нос, губы— всё насвоих местах. Ноотчего-то уМарьяны Ильиничны кэтому отражению душа нележала. Отпрянув откотелка, она взадумчивости села рядом скостром. Пахло необычайно вкусно. Так инескажешь, что волчатина. Хотя как должна пахнуть именно волчатина, Левина понятия неимела, новсегда считала, что раз волк падальщик, тоимясо унего должно быть какое-то противное.

Ошибалась. Нормальное мясо, аещё щедро приправленное грибами итравами— так вообще близкое кшедевру. Несолёное вот только, но, может, это показалось.

—Выможете остаться снами,— заговорил главарь, закончив трапезу.— Целителей среди нас нет. Влагере вас пальцем никто нетронет, слово Рампога. Даже небольшую долю издобычи выделим. Амощная огневичка нам быпригодилась. Стакой— хоть накняжескую рать можно идти.

Марьяна Ильинична накняжескую рать идти категорически нежелала, очём непреминула сообщить:

—Накакую княжескую рать, очём вы? Окститесь!

Ноглаварь слушать нестал.

—Мывсему обучим, огневиков унас аждвое, дар свой сможешь развить, атовчера разливала полесу чистую силу, когда могла бить точечно инаверняка. Дар надо тренировать.

Старуха выразительно посмотрела наМарьяну ипредостерегающе покачала головой.

—Мыподумаем,— сказала наконец Левина.

—Благодарствую запохлёбку,— пожевала губами Дукуна.— Хорошо пошла. Можем лимычем подсобить? Может, раненые увас есть или болезные?

—Раненых нет, абольные, аточнее выздоравливающие есть. Ивещи женские есть, если нужно будет. Пенир, покажи потом сундуки, пусть они засвою помощь возьмут то, что имбудет повкусу. Изпростой одежды, разумеется. Адевочке ленточки покажи, вдруг понравятся.

Юная целительница неожиданно встрепенулась исинтересом посмотрела наглаваря.

—Аменя Рия зовут,— громко сказала она.

—Красивое имя. Датыисама вкрасавицу вырастешь. Аменя Рампогом звать, иявэтом лагере всем заведую.

Марьяна Ильинична удивлённо покосилась наРию Дхок, носпрашивать ничего нестала. Может, Дхок— это несклоняемая фамилия. Или даже кличка. Раз ужмальчик может влюбой момент оказаться девочкой, тоотимени ивовсе чего угодно можно ждать.

Доев, старуха взглядом подозвала ксебе Рию иотправилась осматривать больных. Ихдля такого маленького лагеря оказалось слишком много. Наблюдая захорошо вооружёнными мягко ступающими мужчинами, Марьяна Ильинична скаждой минутой всё сильнее утверждалась вмысли, что перед ними— лагерь разбойников. Ипоглядывающие нанеё колдуны-огневики сихулыбками Левину никак нетрогали.

Кворовству Марьяна Ильинична всегда относилась резко отрицательно. Сама чужого небрала, аужкогда кеёимуществу кто-то руки тянул, могла инаподдать поэтим самым рукам. Ипотому сейчас она чувствовала себя особенно странно. Делающие плохое люди относились кней хорошо. Аофициальная власть ицерковь, напротив, хотели убить. Ну, ссожжением, понятное дело, они немного обломаются, ноидля огневиков наверняка свои методы есть.

Как вообще могли обычные люди ловить колдунов?

Вспомнив вчерашнюю ночь, Левина неохотно признала: числом. Какой бынибыл великий колдун, азапас его сил ограничен. Ивот как только эти силы кончаются, онстановится обычным человеком. Смертным, ошибающимся, нуждающимся всне ипище. Тут-то его иловят. Иэтих лесных разбойников поймают рано или поздно.

Ностранным образом, ниненависти, нипрезрения кокружающим людям Марьяна Ильинична неиспытывала. Только сочувствие исожаление, что довелось имродиться втаком паршивом мирке.

—Марьяна? Подь сюды,— вырвал Левину иззадумчивости старческий голос ведьмы.

Юная пенсионерка легко вскочила наноги иподошла кДукуне.

—Посмотрела яихраненых илагерь. Дела уних неплохо идут. Можно иостаться, затаиться накакое-то время.

—Они разбойники,— тихо ответила Марьяна.— Отбирают честно нажитое ухороших людей. Нечего нам рядом сними делать.

—Так-то оно так, датолько сами-то мынеособо чем лучше. Иколи накроют нас власти— им-то только руки пообрубают, анас спалят. Ибо колдовство— куда более тяжкое преступление, чем воровство. Аони ксвоим колдунам хорошо относятся, оно заверсту видно.

—Нет, Дукуна. Яздесь оставаться нехочу. Иужточно нехочу смотреть, как они убивают играбят,— решительно сказала Марьяна Ильинична.

—Сами-то мыграбили иубивали, ичевой? Как-то тыгрудью назащиту инквизиторов некидалась.

—Мыграбили иубивали ради… выживания. Аони— ради наживы!— воскликнула Левина.— Это другое.

—Нуколи тыговоришь, что другое, топущай так ибудет. Как помне— энто всё одно итоже. Номнение твоё яуслышала. Аты, Рия, хочешь тут остаться или дальше пойти? ВТанганское княжество, где мор страшный стоит, ипридётся нам нелегко.

Рия посмотрела наведьму фиалковыми глазами итихо сказала:

—Выкак велите, ятак ипоступлю. Нокак помне, там, где мор, мынужнее.

—Нукак скажете. Решено. День отдыхаем, отъедаемся, спим изавтра срассветом выдвигаемся дальше.

Левин вышел изподземелья настанции метро «Китай-город», а, нуда— на«Площади Ногина». Теперь опять придётся привыкать кстарым названиям улиц истанций метро. Благо, место, которое онискал, непереименовали. Адрес получил легко, подошёл ккиоску снадписью «Справка» и, подав десять копеек, спросил:

—Девушка, мне нужен адрес облсовета ДСО «Урожай».

Девушка лет пятидесяти подняла телефонную трубку ичерез минуту выдала ему бумажку садресом: «улица Солянка, дом 14».

—Солянка?

—Метро «Площадь Ногина»,— прокаркал динамик, иВладимира Ильича подвинул дедок скоричневым чемоданом.

Понаехали!

—Барышня, амне Ильиных найти надо…

Левин отошёл откиоска ирешил, что откладывать поход нестоит. Метро было вшаге всего, спуститься вниз иминут двадцать проехать. Доназначенного дядей Волеславом времени ещё больше двух часов, успеет.

Табличка надоме озадачила: «Солянский пр-д». И14дома точно небыло. Было всего три дома счётной стороны: 4и6, аснечётной вообще один. Засада. Левин прошёл дальше поулице иобнаружил, что там название поменялось. Вот эти четыре дома, ивсё. Решил тогда Владимир Ильич взять подсказку «помощь зала». Молодёжь спрашивать бесполезно. Выцепил глазами старушку ипопросил «доКиева довести».

—Солянка-то, давот жезауглом поперёк,— бабулька показала рукой, как ходит конь вшахматах.