Мои черновики проработаны очень детально. Возможно, я делал бы все быстрее, если бы мог быстро делать наброски или играть их на пианино. Но обычно я сначала смотрю сцену, потом мне приходит в голову фортепианная музыка или струнная, или еще какая-нибудь. И я что-то очень быстро пишу. Даже если я добавлю барабаны или что-то в этом духе, мне пока не хочется об этом думать. Я стараюсь записывать очень быстро, пока нахожусь в эмоциональном состоянии, подобному детскому. Я стараюсь не погрязать в деталях, потому что, как только я начинаю писать, возникают вопросы: «Здесь так должно быть, а может быть лучше так?» Из-за этого я могу потерять эмоцию сцены. Так что я работаю очень быстро.

Когда я с этим заканчиваю, я трачу часы, иногда и дни на то, чтобы пройтись по наброску и восстановить все детали. В том, что касается оркестровок, я очень конкретен. Я думаю, что научился этому, работая с Элмером Бернстайном. Я занимался оркестровкой многих его черновиков, которые он написал.

Он работал так: у него было четыре нотных стана, и он все их исписывал. Сперва, посмотрев на них, вам казалось, что это партия пианино. Но потом, внимательно присмотревшись, вы понимали, что там есть все. Все.

И я понял, что этот способ работает и для меня. Я все делаю самостоятельно. И мои черновики звучат очень хорошо. Они звучат достаточно похоже на то, что будет в финале. Мне никто никогда не говорил: «Вот это? Почему мы должны это записывать?» Обычно говорят: «Ты прекрасно пишешь наброски». Делать наброски – это балансировать между тем, чтобы оставаться в созерцательном состоянии и иметь творческое вдохновение, потом я продумываю в деталях как эту идею можно воплотить в жизнь. Для меня это двухэтапный процесс.

В «Амадее» показано, что Моцарт творил в один этап. У других людей свой собственный способ. Вы знаете, мне кажется, у каждого человека есть свой персональный способ подхода к творчеству. Я склонен упорядочивать наброски, которые я после записываю. Я склонен не сразу вписывать идеи в нотный стан для скорости. Повторюсь, записывание нот замедляет меня. Вот ТАК вот работает мой процесс.

Над какими частями процесса создания музыки вы работаете сами, а какие делегируете?

Когда я начинал, то почти все делал сам. Моя карьера начиналась с операций, осуществляемых двумя людьми. Это были я и мой сопродюсер-звукорежиссер Стив Каплан. Стив сводил, записывал, занимался всеми техническими вопросами. Я писал музыку, оркестровки, копировал их и распечатывал на моем маленьком чернильном принтере. Перед сессией я не спал всю ночь, собирая все листы вместе. Я приходил в студию звукозаписи Warner Brother с нотами для целого оркестра, и я сам выставлял их на пюпитры. Так все и происходило.

Мне тогда казалось, что я полностью понимаю свои перспективы. Моей первой работой был «Звездный крейсер «Галактика». В какой-то момент я осознал, что у меня есть около недели, чтобы написать музыку к эпизоду «Крейсера». И я потратил два дня из этой недели – а это много – на оркестровку и распечатывание и скрепление разных партий. За год я сделал 20 эпизодов. На копирование я потратил около месяца своей жизни или того больше. И тогда я подумал: «Ну хорошо, я попрошу помощи». Я очень волновался, что не смогу объяснить свою точку зрения. Я понял, что следует позвать оркестровщиков, которым я доверяю. Я работаю с очень небольшим количеством оркестровщиков, которые могут разобраться в моих записях. Я понял, что они невероятно меня разгружают. Мне пришлось пересмотреть то, как я записываю музыку, расставлять метки, мне пришлось вставлять слова, то, без чего я мог обойтись, и что я мог понять, когда сам делал оркестровки. Это прибавило еще 2 секунды в мой процесс, так как во время написания мне пришлось добавлять метки. Метки вроде: «Измените направление смычка», чтобы струны звучали так, как мне хочется. Ну, я могу написать это за две секунды, или я могу потратить два дня на самостоятельную оркестровку. С тех пор я понял, что процесс делегирования не самых важных вещей был ядром моего успеха. Все, во что не нужно вовлекать самый личный процесс творчества, должен делать не я. Я понял, что это довольно легкомысленно баловаться двумя днями оркестровки, хотя мне это и нравится, потому что эти два дня я могу потратить на написание, обдумывание более хороших, более стоящих идей. И я смог получить фильм, хотя до этого работал над сериалами.

Я очень рад, что принял эти решения тогда, потому что это сильно разгрузило меня, и я смог брать больше проектов.

Я также понял, что даже хорошие оркестровщики не могут вынимать идеи из моего мозга. Сначала все прописывается. Конечно, у них есть и свои идеи, и они что-то предлагают. Иногда бывает, что я просто говорю: «Я хочу здесь абсолютно безумную партию деревянных духовых. Я хочу, чтобы они просто сошли с ума». И я буду пробовать, как это будет звучать. А оркестровщик скажет что-то вроде: «О Боже! Это большая работа». Сейчас я могу просто сказать: «Здесь деревянные духовые сходят с ума. Вы знаете. Вы знаете, что мне нравится». И это фантастика.

Такие вещи очень трудоемки, но они являются невероятно важными маленькими деталями, которые я не воспринимаю как ядро моей музыки. Прекрасно давать такие поручения команде, которой ты доверяешь. И это позволяет мне работать быстрее. Это позволяет мне писать более хорошую музыку. Эта эффективность позволяет мне лучше удовлетворять нужды моих клиентов. Потому что очевидно, что моим клиентам все равно, будут ли себя вести деревянные духовые тем или иным образом. Им нужны мое внимание, энергия и творческий энтузиазм.

Я не могу сказать клиенту: «Нет, я не могу с вами встретиться, потому что я пишу партии для деревянных духовых». А раньше я так делал. Правда, раньше я мог сказать клиенту: «Мы проведем споттинг, а потом вы меня больше не увидите. Потому что, чтобы сделать такой объем работы, я не буду спать неделю, просто, чтобы вы понимали. Но в конце это будет звучать великолепно». Так вести себя очень глупо. Неважно, будет ли это звучать великолепно, если они не чувствуют себя вовлеченными.

Это растянутый процесс оркестровки, копирования, корректуры, скрепления листов, создания семплов, их записи и другое. Это те вещи, на которые я могу повлиять, и мне нужно быть уверенным, что моя команда знает мои вкусы. Я направляю своих людей, но я не могу тратить свое время на выполнение всей этой работы, потому что, если я буду этим заниматься, у нас вообще не будет никакой работы.

Что вы делаете в первую очередь, когда беретесь за новый проект?

Обычно, когда я начинаю работать над проектом, я стараюсь как можно больше общаться с моими клиентами. Я хочу узнать их поближе на социальном уровне. Я хочу понять, откуда они пришли, и почему они работают именно над этим проектом. Этот проект – предмет их страсти? Как долго они работали над ним? Мне хочется задавать вопросы, которые помогут мне понять, что этот проект значит для них.

Потом я провожу споттинг вместе с ними, мы садимся и разговариваем о деталях, касающихся музыки. И опять же, это не первый раз, когда я их вижу. Я хочу, чтобы к тому времени, как мы приступили к споттингу, все чувствовали себя комфортно рядом со мной. Я хочу, чтобы чувствовалась связь между мной и создателями фильма.