— Наверное, мне никогда не привыкнуть к твоим глазам, — печально заметил он. — У них поразительный цвет, цвет молнии, сверкающей в летнюю грозу.

Рамона почувствовала сухость во рту.

— Давай укроемся от солнца, а то ты просто сгоришь, — предложила она.

Она быстро раскрыла красный зонт от солнца. Дэмон опустился возле нее на колени. Сердце Рамоны глухо забилось. Глаза у нее потемнели, стали похожи на расплавленный свинец. Ей стало трудно дышать. Медленно он наклонился над ней, не спуская взгляда с ее лица. Осторожно положил руку ей на живот. Его ладонь с расставленными пальцами тихонько поползла вверх, накрыв ее грудь под белой тканью. Она учащенно задышала, машинально выгибая спину, как кошка, которую ласково гладят по шерстке. Его прикосновение было таким чувственным, таким глубоко эротичным, что, казалось, она вот-вот громко закричит от удовольствия. Под ладонью Дэмон ощущал ее острый, набухший сосок, вдруг пробудившийся к жизни, а ее глаза в это мгновение искрились, отливая серебром.

С легким стоном наклонив голову, он впился в ее рот в безумном, горячем поцелуе. Одной рукой он придерживал ее за шею, а другой взялся за лямку лифчика и стащил ее с плеча, обнажив одну грудь. Оторвавшись от ее губ, он жадно припал к этому восхитительному холмику, который белел на фоне ее уже слегка загоревшего тела. Желание молотком стучало в нижней части его живота, и он стиснул зубы. Его губы миллиметр за миллиметром двигались по ее груди, и он остро реагировал на каждый ее вскрик удовольствия, на каждое прикосновение. Он сдернул и вторую лямку. Лежа на нагретой солнцем палубе, Рамона не могла выпростать руки — они оставались пленницами двух лямок. Она вся дрожала в предвкушении восторга, когда его губы мучили, терзали ее соски, дрожащую, ожидающую большего, млеющую плоть. Раздался продолжительный хриплый, животный вопль, и в смущении через несколько секунд она поняла, что это кричала она, Рамона. Дрожа как в лихорадке, она, ухватившись руками за эластичный пояс его шорт, спустила их, а Дэмон, ерзая всем телом, помогал ей. Под ними у него ничего не было, и она догадалась об этом только после того, как его мощное, длинное, твердое орудие уперлось ей в ляжку. Все внутри у нее напряглось в ожидании, она громко стонала — все тормоза, все запреты теперь пропали, сгинули, их унесла куда-то окатившая их шумная волна откровенной животной страсти.

— Займись со мной любовью, Дэмон, — с трудом вымолвила она неузнаваемым, хриплым голосом.

Дэмон перевел дух, его самообладание достигло критической точки. Он чувствовал, как она раскалена, как ее всю внизу пропитала влага. Теперь она готова. Не говоря ни слова, он, взяв ее за руки, вытянул их у нее за головой на теплых досках. Теперь он всем весом своего тела давил на нее, а Рамона, трепеща от того, что ее ждет впереди, чувствовала, как ее дрожащие ляжки касаются его твердых мускулистых бедер. Она слегка приподняла ягодицы.

Головка его орудия тыкалась, отыскивая вход в нее, а все ее тело мелко дрожало в мучительном ожидании. И вдруг он вонзил свой ствол глубоко-глубоко, а ее мышцы плотно сомкнулись вокруг него, радостно пропуская этого желанного оккупанта.

Прежняя ее жизнь не подготовила ее к тем ощущениям, которые теперь разрывали, раздирали ее тело. Бедра его заходили ходуном. Вытаскивая член, он с силой загонял его обратно, а она лишь сбивалась с дыхания, чувствуя, как нарастает накал страсти. Так это продолжалось долго, и время остановилось для них. С каждым новым толчком он все глубже проникал в нее, покуда, как ей показалось, не заполнил все ее тело и перед ней не возникла явная угроза разорваться, как пушечное ядро, на части. Она даже не отдавала себе отчета, что оставляет ногтями глубокие царапины у него на спине и плечах. Она изо всех сил прильнула к нему, мускулы ее здорового, крепкого тела сжимали его стальной хваткой, и от этого из глубины глотки у него вырывались глухие вопли, как у дикого животного, попавшего в западню. Дэмон чувствовал, что его критический заряд просится наружу. Сцепив зубы, он попытался сдержать его, вернуть обратно. Он весь напрягся, мускулы у него на теле рельефно выступили, а он погружался в нее с размаху вновь и вновь. Она стучала пятками по палубе, впивалась пальцами в его плечи в таком изнуряющем экстазе, которого прежде никогда не испытывала. Вдруг, резко подавшись вперед, она закричала, завизжала от удовольствия, и ее душераздирающие вопли, вероятно, услыхало само небо.

Выбегавший из канцелярии молодой стюард чуть не сбил с ног входящего туда Грега. Покраснев до корней волос, смущенный юнга отдал капитану честь. Грег, понимающе кивнув, уступил ему дорогу. Из-за своей конторки писарь крикнул с улыбкой:

— Эй, Джимми, хватит реверансов с капитаном, тащи поскорее пропуск доктору Фокс. Я, черт подери, чуть не забыл об этом, — процедил он сквозь зубы, складывая бумаги и с грохотом задвигая ящик. Он посмотрел на капитана и его поразило какое-то странное выражение у того на лице. — У нас здесь все в порядке, капитан. Вы тоже с нетерпением ожидаете вечеринку с коктейлями сегодня вечером?

Грег попытался улыбнуться, но строгое, несчастное выражение его лица не изменилось.

— Меня это мало волнует, — сухо заметил он. — Перейдем к делу.

Ему нужно сосредоточиться. Верити, разумеется, имеет полное право приглашать на судно своих дружков. Это его не касается. Он быстро просмотрел судовой журнал, требуя объяснения по поводу любого, малейшего происшествия на борту.

Как только Грег вышел, писарь схватил телефон, чтобы оповестить вахтенных о дурном настроении капитана. К тому времени, когда Грег появился в ходовой рубке, он уже отчитал одного из своих подчиненных за отсутствие белого воротничка. Но дурное настроение капитана не имело ничего общего ни с "Александрией", ни с командой.

Сидя в своей каюте, Джоселин Александер явно нервничала. Дэмон пригласил ее пообедать, так как хотел ей представить какого-то важного человека. Под важным человеком он скорее всего понимал женщину. И хотя Джоселин было известно о нескольких любовных связях Дэмона, он никогда не изъявлял желания познакомить ни одну из своих любовниц с матерью. Значит, на сей раз дело серьезное. Может, все же рассказать сыну об отце? Когда она садилась на теплоход, то была решительно настроена на это. Джо Кинг опять взялся за старое, он, по существу, никогда не оставлял своих намерений, и Дэмон просто обязан быть во всеоружии. Но сейчас, когда он нашел женщину своей мечты, имеет ли она право вмешиваться, чтобы разбить его счастье? Нет, не имеет. По крайней мере пока. В конце концов, то, что произошло в ту ночь, случилось давным-давно…

Стояло жаркое лето, и большие французские окна были открыты настежь навстречу освежающему прохладному бризу. Наверху спала маленькая Верити Фокс: Джоселин тоже приготовилась ко сну. Наступила полночь, но Майкл все еще не возвращался. Наконец она услыхала шум мотора его автомобиля и облегченно вздохнула. Джоселин подошла к открытому окну, и увиденное заставило ее насторожиться. Обычно аккуратный, осторожный Майкл, качаясь из стороны в сторону, с трудом выбирался из-за руля. Справившись с этой задачей, он, едва держась на ногах, направился к дому. Он был пьян! Как это не похоже на него! Майкл так редко являлся домой в таком состоянии, что Джоселин даже и не думала на него сердиться. Когда он вошел в освещенную комнату, она пришла в ужас. Еще никогда Джоселин не видела его в такой ярости. Лицо его до неузнаваемости исказилось.