— О! — говорит Керим. — А вы действительно хотите выгнать отсюда мышей? Ну, я, конечно, мог бы попробовать заделать все дыры на кухне, но это вряд ли сможет полностью вывести их. Я мог бы сделать вам шкафы. И закрыть их сеткой. Но это большая работа. Всего из-за нескольких мышек…

— Вы и вправду можете сделать мне шкафы? В которые они не смогут добраться?

— Ну да, разумеется.

— Эй, приятель! — говорит Тобиас, встревая в наш разговор. — Я вот тут подумал: может быть, вы могли бы помочь мне построить студию?

— Студию?

— Да, студию звукозаписи. Единственная проблема состоит в том, — Тобиас смотрит на меня, — что у нас в данный момент на это не так уж много денег. Но в нашем амбаре есть место, где мы могли бы установить звукоизоляцию из упаковок для яиц, чтобы я мог перенести туда свою аппаратуру. — Он бросает на меня торжествующий взгляд. — Анна, этим ребятам у Салли действительно понравилась записанная мною дорожка. Так что сейчас ты смотришь на композитора, который будет писать музыку к «Мадам Бовари». Разумеется, они заплатят мне не раньше, чем начнется этап звукозаписи, а им еще нужно утрясти кое-какие детали с финансированием, так что на это может уйти какое-то время. Но в итоге это будут по-настоящему хорошие деньги. Кроме того, это станет фантастическим скачком в моей карьере.

***

Керим обустроил себе гнездышко в комнате рядом с винодельней.

— Обо мне не беспокойтесь — я живу как принц, — не устает повторять он, хотя в моей памяти это помещение напоминает собой пришедший в запустение гараж. Когда я заглядываю к нему, чтобы посмотреть, как он там, я поражаюсь тому, как удобно он там все обустроил.

— О, я просто заново подсоединил трубу к этой пузатой печке, отремонтировал остов старой железной кровати, а матрас нашел среди развалин, — говорит он. — Надеюсь, что вы не возражаете против того, что я взял его на время. Ну и, конечно, я тут немного подмел и навел глянец. Знаете, это очаровательная комната — взгляните только на это старое стекло в окнах. Я мог бы легко вставить его в окна ваших апартаментов. Вы могли бы их сдавать и немного зарабатывать на этом.

— Это было бы нам очень даже кстати. Сейчас действительно может понадобиться дополнительный доход. Тобиас зарабатывает от случая к случаю, по мелочам: на музыке для документальных фильмов, а за большую работу, похоже, ему заплатят еще не скоро. Я пытаюсь открыть ресторан, но туристический сезон здесь всего восемь недель, да и все туристы в любом случае находятся в долине. Собственно говоря, это была идея Тобиаса.

— А что вы сами любите делать?

— Я люблю готовить. Этим я и занимаюсь. Это на самом деле мое. А сейчас я просто пытаюсь дать этому выход здесь.

— Анна, а почему бы вам не поработать с тем, что это место может вам предложить? Красивые окрестности, покой, удаленность от цивилизации.

— Для ресторана это не слишком хорошо.

— А как насчет чего-то, связанного с проживанием здесь? Возможно, какое-нибудь обучение или преподавание.

— Кулинарная школа, — медленно говорю я. — Я могла бы написать Рене — это мой знакомый шеф-повар из Прованса — и попросить у него совета.

— Я мог бы отремонтировать эту комнату под жилье. Но вам также необходимо иметь в доме еще несколько жилых комнат для гостей.

— Просто… Здесь и без того столько еще нужно сделать. Мне необходима кухня. Тобиасу нужна студия. Ивонн нужна laboratoire для ее колбас. А теперь еще и жилые помещения.

— Мы будем делать все по очереди. Я не могу вам сказать, сколько времени смогу здесь оставаться, но я направлю вас по правильному пути. Вам только нужно будет правильно расставить свои приоритеты.

***

Я договорилась с Лизи, что она будет регулярно сидеть с ребенком три часа — с девяти до полудня, — начиная с сегодняшнего дня.

Но гораздо больше времени у меня ушло на то, чтобы старательно объяснить ей, как менять подгузники, как кормить Фрейю сцеженным в бутылочку молоком, как давать ей срыгивать; как подкладывать большой палец ей под затылок, а ладонь под шею, когда поднимаешь ее, потому что сама она голову держать не может. В ходе всех моих объяснений Лизи молча смотрела на меня своими широко открытыми, круглыми, как у выдры, глазами.

— Я иду на прогулку, — угрюмо говорю я. — Если у Фрейи начнется приступ, позовите Тобиаса.

Я гуляю по склону холма полчаса. Когда я возвращаюсь, ни Лизи, ни Фрейи не видно. Коляска и перевязь по-прежнему в комнате, а плетеная кроватка-корзинка отсутствует.

Тобиас все еще сидит в углу комнаты. Я стаскиваю с него наушники, рискуя вызвать его недовольство.

— Где Фрейя?

— О, я думал, что она по-прежнему здесь, с Лизи, — говорит он.

Я мчусь к морскому контейнеру, но Лизи там нет. Пока что я стараюсь не плакать. Я бросаюсь в сарай. Здесь стучит молотком Керим — он строит Тобиасу студию. Рядом с ним в переносной кроватке лежит Фрейя, так плотно закутанная в одеяла, как даже мне не сделать. Несмотря на шум, она выглядит вполне довольной.

Я еще не в состоянии говорить. Поэтому молча указываю на корзинку-кроватку.

— Анна, я надеюсь, что вы не имеете ничего против. Мне не хотелось беспокоить Тобиаса, но я подумал, что Фрейе лучше не оставаться в гостиной, и принес ее сюда.

— Но где же Лизи?

— Лизи сказала, что ей нужно уйти. — Он расцветает в улыбке. — Знаете, она должна каждый день исполнять особый танец, чтобы повышать внутреннюю энергию тела. Это для нее важно. Так что я сказал ей, что присмотрю за Фрейей. Мне кажется, что она все равно не знает, как с ней обращаться.

***

Керим ведет себя неизменно предупредительно и любезно. Со всеми. Причем доходит в этом до смешного. Он вдруг исчезает на несколько часов, а потом заявляется и говорит:

— …Этой милой пожилой даме из Рьё нужно было кое-что купить в магазине, так что я сбегал в Эг, чтобы принести ей это. Она напоминает мне мою маму…

— …Почтальонша не успевала обойти все свои адреса, так что я проехался по холму на велосипеде, чтобы доставить последние несколько писем…

— …У Жана-Люка с фермы у дороги проблемы с радикулитом, так что я сходил подоил его коз…

Он перезнакомился со всеми соседями в окрýге и рассказывает все это, подразумевая, что мы тоже всех тут знаем.

И все же, несмотря на дружелюбие, его окутывает какая-то атмосфера тайны. Он не рассказывает, почему произошла размолвка с его родителями, говорит только, что чувствует несовместимость с ними. И еще он категорически отказывается брать деньги за свою работу.

— В конце концов, — говорит он, когда Тобиас наезжает на него по этому поводу, — вы ведь приютили меня… и мне может понадобиться спешно уйти. Я не хочу подводить вас.