Мальчик – маленький мужчина, ему надо учиться быть настоящим мужчиной. Если не дать ему приобрести навыки мужественности, он, когда вырастет, не сможет создать семью, сделать счастливыми своих детей и жену. Отношения с матерью все равно рано или поздно разрушатся – переходный возраст будет окончательным, и произойдет это в 25–30 лет, когда он встретит какую-нибудь жуткую стерву (ну а как назвать женщину, которая полностью контролирует своего мужа и пытается полностью забрать власть в свои руки?). К мужу твоему влечение твое, и он будет господствовать над тобою, – говорит Господь (Быт. 3: 16). А она возражает: «Нет, я буду господствовать над ним». Это уродливо; но мальчик, выросший без отца у властной матери, действительно этого ищет. А разве могут ужиться две женщины, которые хотят управлять одним мужчиной? Разумеется, нет. И конечно, жена отвадит сына от матери, у всех десятки таких примеров перед глазами.

Рекомендацию, как всего этого избежать, могу дать следующую: отдайте сына в секцию самбо или дзюдо, в вольную борьбу или классическую. Бокс хуже, восточные единоборства еще хуже (кроме дзюдо и айкидо), потому что в них ударные техники рассчитаны на причинение боли. Ищите хорошего тренера, старой советской закалки. Это многое решает. Чтобы вырасти мужчиной, мальчику нужен пример. Кто может стать образцом для подражания? Крепкий, знающий себе цену, сильный и благородный в этой силе мужчина. Хороший тренер, человек, который всю жизнь профессионально занимается борьбой, обычно никому ничего не стремится доказать. Под его руководством мальчики будут постигать, что такое поединок, что такое поражение – а ребенка обязательно надо обучать умению проигрывать, – что такое напряжение всех сил, что такое боль. Тренировка не только тела, но и воли – вчера я не мог, допустим, колесо сделать, а сегодня могу, я себя заставил. Преодоление, воспитание воли, установка на развитие, на достижение целей, которые раньше казались недостижимыми, – все это необходимо и в духовной жизни. Отец, мужчина должен научить сына и духовному творчеству, и духовному возрастанию, и житейскому умению отстоять свое право на жизнь, защитить жену и ребенка.

Первые два года, занимаясь борьбой, мальчишка ко всем задирается, пытается показать, какой он крутой спортсмен. Потом понимает, что еще ничего толком не умеет, и больше помалкивает. А когда он отзанимался шесть-восемь лет и многому научился, то уже ни к кому не пристает. Он и выигрывал, и проигрывал, знает, что такое боль, знает, как будет больно, если он применит свои навыки. Тренер ставит ему условие: услышу, что ты на улице кому-нибудь сломал нос, из секции выкину. По крайней мере, в советское время так было. И такое мужское спортивное воспитание может частично компенсировать отсутствие отца в семье. Поэтому ищите хорошего тренера, лучше пожилого! Это может быть тренер и по спортивному ориентированию, моделированию, по гребле… Но мой совет – борьба. Трое старших сыновей у меня занимались самбо, и я видел, насколько им это было полезно для внутреннего мужского формирования. Вся их детская спесь за полгода-год куда-то улетела, и они стали значительно лучше себя вести.

Вообще понятие «аскеза» – это спортивный термин, позаимствованный Церковью. «Аскео» значит по-гречески «упражняюсь». Мы, христиане, – спортсмены, борцы. Только наша брань не к плоти и крови, как говорит апостол Павел (см.: Еф. 6: 12), но к духам – тем, кто борется с нами. Должны быть навыки этой борьбы, и они преподаются на физическом уровне. Так, обучая ребенка наводить порядок у себя на столе, застилать кровать, мы учим его и созидать свою духовную жизнь. Святитель Григорий Богослов говорит, что беспорядок ведет к разрушению, потому что беспорядок есть упражнение в разрушении. Разрушении чего? Прежде всего себя, своей судьбы, работы, семьи…

Если не получается со спортом, надо устроить так, чтобы дедушка или чей-нибудь папа взял вашего сына с собой в поход. Летний поход в лес, на север, на байдарках – только без мамы, которая вокруг него кудахтает. Чтобы мальчик самостоятельно столкнулся с тем, во что выливается его поведение в коллективе.

Ну и очень важно проявлять уважение к мужским решениям сына. Допустим, так: «Вот скажи, пожалуйста, будешь ты ходить на музыку или в художественную школу? Выбирай». – «Мам, я не знаю!» – «Нет, все-таки это твоя судьба, выбирай». И если он выберет художественную школу, а вы надеялись, что он станет Башметом, то имейте силу отправить его в художественную школу. И он поймет, что вы уважаете его свободу. А когда он это поймет, ему будет значительно легче слушаться вас во всем остальном. И он научится нести ответственность за принятое решение.

Помню, когда я был совсем маленький, дошкольник или первоклассник, моя сестра стала ходить к знакомой родителей на уроки английского. И меня спросили: «Федь, а ты хочешь учить английский?» – «Ну ладно, пойду за компанию». Стали мы ходить к англичанке, а потом она заставила меня что-то учить, и я сказал маме, что больше не пойду. Мама ответила: «Прости, пожалуйста, уже все. Тебя же спрашивали, и ты принял решение. Так что давай учи». До сих пор помню этот урок. Надо, чтобы ребенок нес ответственность за принятое решение. Чаще, к сожалению, бывает, что за сына все решает мама, как в анекдоте: «Сыночек иди домой». – «Мама, а что, я уже замерз или проголодался?»

Воскресная школа – это такая удивительная радость нашего времени. До революции при церквах, на приходах были приходские школы; они выполняли функцию начального образования и потому, как всякое учебное заведение, редко вызывали у детей добрые чувства и вселяли желание учиться; а в советское время воскресных школ не могло быть по определению. Были отдельные проекты, которые рано или поздно заканчивались – в лучшем случае выговорами на работе или увольнениями, а то и тюремным заключением. Но в начале 90-х годов плотину прорвало, и мы стали открывать воскресные школы. Ни опыта, ни преемственности не было, и мы даже не могли опереться на дореволюционную традицию. Все пришлось делать заново, с нуля – на вере, на энтузиазме. Сейчас уже кое-какой опыт накоплен, мы начали его систематизировать, осмыслять; по большей части опыт хороший, прекрасный, но есть и печальный – он заключается в том, что Русская Православная Церковь большую часть детей, обучающихся в воскресных школах, теряет для церковной жизни с того момента, как они вырастают и уходят в самостоятельную жизнь. То есть ребенок, который с пяти или с семи лет ходил в воскресную школу, в 14–15 лет пропадает. Думаю, пропадает 8 из 10 человек; вот такая статистика, если не хуже.

С одной стороны, это, к сожалению, нормально, потому что невозможно за другого выбрать, строить ли ему взаимоотношения с Богом или игнорировать их. Сколько бы ты ребенку о Боге ни рассказывал, как бы ни был интересен и даже свят преподаватель, только сам человек может решить, что в его жизни на первом месте должен быть Господь. И здесь не надо ставить сверхзадач.