Вспышку засекают, и по позиции Ильи Михайловича открывает ураганную стрельбу все отделение. Вот эти ребята как раз с самозарядками, и плотность огня впечатляет. Чую, капитану приходится несладко, учитывая, что туда же бьют и пулемет, и единственный автомат.

Потерпи, Илья Михайлович… Бегу к запасной позиции, она располагается как раз напротив пулеметного расчета. Достаю РГД, поворачиваю предохранительную чеку до появления красного маркера на рукояти, встряхиваю… «Двадцать два, двадцать два», бросок!

РГД попадает точно к пулеметчикам. Бойцы вскакивают, но двухсекундная задержка при метании не дает им бежать: граната взрывается практически сразу, иссекая осколками обоих бойцов.

Часть красноармейцев разворачиваются и начинают палить в мою сторону. Ничего, позиция выбрана с расчетом на ответный огонь, меня прикрывает внушительный земляной гребень. Да и огонь они ведут «на ощупь», неприцельный. Лишь бы гранаты не метали.

Так, теперь «эфка». Секунда разжать усики и достать чеку, еще две держу ее за ребристую рубашку. Бросок!

На этот раз гранату я бросаю в воздух, там она и взрывается, накрыв расположившихся красноармейцев осколками сверху. Эффект шрапнели. Слышатся крики раненых.

Еще один взрыв в воздухе! Теперь ближе к группе, залегшей с противоположной стороны. Работает капитан.

Неожиданно заводится полуторка. Точно, рядом с водителем кто-то сидел, и этот кто-то машины не покидал. Грузовик дергается вперед, но очередной выстрел Ильи Михайловича обрывает его движение.

Ответный огонь ведут только трое-четверо уцелевших красноармейцев. Переползаю на третью огневую позицию. Уцелевшие ребята ожесточенно лупят в белый свет как в копеечку, но не бегут. Один из них наконец-то завозился с гранатой.

Поздно. Дистанция в буквальном смысле пистолетная, а бойцы четко обозначали себя стрельбой. Благодаря «БРАМИТу» наган работает бесшумно, и последние красноармейцы даже не успевают понять, откуда на этот раз пришла смерть…

Контроль делает капитан. Своевременно: как только я привстал, в мою сторону грохнул выстрел. Стрелок засуетился и промазал, но все могло бы кончиться очень печально, если бы Илья Михайлович сразу не среагировал.

На мою оплошность капитан только покачал головой.

Считаем павших. Один, два, три, четыре… Всего в кузове грузовика было одиннадцать человек. Рядом с водителем полуторки обнаруживается командир в звании лейтенанта связи. Вот он-то как раз проявил трусость, зато бойцы отделения дрались до последнего. И, несмотря на мощное вооружение, мы справились!

– Почему они не использовали гранаты? У многих ведь есть РГД.

Капитан, коротко мазнув меня взглядом, отвечает:

– У них не было навыка гранатометания. РГД – сложное оружие, и боевые учения в РККА с ним проводят редко, боятся жертв. И боятся оправданно. В мирное время происшествия на стрельбах имеют сильный резонанс, полковников запросто снимают с должности. Но зато в боевых действиях неумение пользоваться гранатой ведет еще к большим потерям. Хочешь мира, готовься к войне…

Пока мы считаем павших воинов, сердце вновь кольнула острая игла сожаления. В бою враг остается врагом, но сейчас на земле лежали 19-летние юнцы. В них нет ничего воинственного и опасного. И пускай я не сильно старше, но в угловатых фигурах, беспомощно раскинувших руки, я отчетливо узнавал чьих-то детей, которых еще надеются дождаться дома. И будут ждать, как когда-то меня ждала моя мама… Может, мне показалось, но на лицах всех бойцов застыло одно и то же выражение. Обида. Будто в последний миг каждый из них испытал острое огорчение за такой нелепый конец совершенно не прожитой жизни.

…К условной точке общего сбора мы прибыли к 7 часам утра. И путь по советской (пока еще) территории оказался довольно непростым: по всей приграничной зоне разгорелось напряженное сражение, что в небе, что на земле. Несмотря на внезапный и мощный удар артиллерии и авиации, пограничники и красноармейцы оказали ожесточенное сопротивление: тяжелый бой шел в Бресте и в крепости, попытки форсировать Буг южнее отбиты сильной контратакой пехоты и танков. Не сдаются и гарнизоны дотов укрепрайона.

В небе также, несмотря на внезапные удары по аэродромам, идут схватки не на жизнь, а на смерть. Уцелевшие советские летчики подняли оставшиеся машины и бросились мстить, уже не считаясь с потерями и собственной жизнью. И несмотря на численное превосходство асов Люфтваффе и совершенство немецких боевых машин, в воздухе горят не только «Сталинские соколы». Их отчаянная храбрость пусть и не может заменить боевого опыта и технического совершенства, но как минимум делает тяжелыми противниками.

…Наши диверсанты справились со своей задачей на отлично: мосты через Буг были захвачены без потерь и абсолютно целыми. Одетые в форму сотрудников НКВД бойцы «учебного батальона» смогли вплотную сблизиться с постами пограничников и пустили в ход ножи. После чего четыре крытых «ЗИСа» благополучно миновали Брест до того, как началась артподготовка.

Фактически мы выходим на «вольную охоту». После захвата мостов и уничтожения линий связи первой задачей подразделения становится дезорганизация тыла «красных».

… – Валькирия, Валькирия!

– Слушаю, Валькирия!

– Это Локи! В двенадцатом квадрате по грунтовке двигается к границе танковая колонна! Двадцать семь машин и грузовики с пехотой! Поддайте им с небес! Но будьте осторожнее, в паре грузовиков замечены зенитные пулеметы.

– «Валькирия», принял!

Группа диверсантов в тылу порой опаснее механизированного батальона. Мы двигаемся по проселочным дорогам, так как на шоссе очень легко можем попасть под удар своей же авиации. Можем и здесь попасть, но одинокая машина с рваным сверху тентом атакована не будет: зашитый узор разрыва старательно выучен нашими пилотами как распознавательный знак. Ночью, а на крайний случай и днем, мы также можем воспользоваться ракетницей.

По грунтовке навстречу нам вышел танковый батальон противника. Мы преспокойно уступили дорогу, посигналили. Попытавшихся было сунуться проверить одинокий «ЗИС» вовремя отпугнул командир группы, закамуфлированный в форму старшего лейтенанта госбезопасности. Ну а пока смекалистые танкисты, понявшие, что на грунтовке больше шансов прорваться без столкновения с пикировщиками, двигались навстречу противнику, маршрут их движения был передан в диспетчерский центр управления полетами. И все. У батальона уже нет никаких шансов нанести сильный организованный удар.

…Следующая остановка примерно в 17 километрах от границы. Нас привлек грохот выстрелов тяжелых орудий. Проехав на звук, мы выбрались к расположению артиллерийской батареи тяжелых гаубиц. Калибр я определил в 152 мм.

Командир батареи оказался толковым мужиком, грамотно замаскировавшим свои орудия. Кроме того, под каждую пушку сделали капонир. Смекалка и рукастость грамотного артиллериста заметны вообще во всем: в обустройстве стрелковых ячеек, расположенных так, что сектор обстрела из них позволяет обеспечить эффективную круговую оборону; в наспех вырытой, но надежно укрепленной шпалами в три наката землянки радистов; в том, что часть приданных пехотинцев старательно возводят капонир под боеприпасы. Если даже шальной снаряд или бомба к ним попадут, то взрыв получится направленным в сторону от личного состава и техники.