Алита бегло пролистала книги, но не нашла среди их страниц ни закладок, ни записок. Затем наступила очередь одежного шкафа. От разложенных на полках предметов женского гардероба исходил сладкий запах ванили. На наряды любящие родители не скупились. Отличные ткани, модные фасоны, тончайшие кружева и прекрасная вышивка даже на таких предметах туалета, которые никогда не предстают постороннему взгляду.

Все выглядело вполне невинно, и под грудой белья не обнаружилось ничего компрометирующего. Если Карин Лекут и получала от кого-либо любовные письма, то прятала их не здесь. Или же уничтожала после прочтения, что маловероятно, поскольку это, если верить соученицам из академии, сокровища для любой девушки, и каждая с восторгом замирает над ними, точно сказочный дракон, стерегущий гору золота.

— Ничего, — вслух резюмировала Али и посмотрела в сторону зеркала. Нет никакой гарантии, что так получится что-то выяснить, однако придется рискнуть. Но сначала…

Опустившись на мягкий ковер, она засунула руку глубоко под матрас на кровати, затем проделала то же с другой стороны. Ничего не найдя, привычно поискала возможные тайники. Увы, снова безуспешно.

Поверхность зеркала под ладонями казалась гладкой и холодной, как лед на катке. Зато сохранившееся в нем отражение так и дышало теплом. Две сестры — Карин и Фенна. Обе в домашних платьях, у старшей светлые волосы прихвачены алой ленточкой на затылке, лишь несколько локонов шаловливо выбились из прически, у младшей — заплетены в косу. Они что-то обсуждали, однако зеркальная память не доносила звуков, показывая лишь то, что губы девушек шевелились. В комнате, кажется, больше никого не было, но сестры Лекут секретничали между собой, и Карин, наклонившись к уху Фенны, что-то зашептала ей. Краешек щеки покраснел, младшая сестренка изумленно округлила глаза и прижала ладошку ко рту.

Совсем коротенький эпизод, но силы убегали еще быстрее, чем в спальне Роны. Алита села прямо на пол, подогнув под себя ноги, и тяжело задышала. Казалось, все пропитавшие комнату запахи — ароматной воды, сладостей и книжной пыли — сгустились в одно душное облако, что навалилось на нее сверху и давило, пригибая к земле. Вспомнилось предостережение альда Кирхилда. Такими видами магии не занимаются слишком часто, и уж точно не следовало бы делать подобное два дня подряд.

Перед глазами потемнело, в ушах нарастал звон. Али неловко завалилась на бок, продолжая бороться с усиливающимся желанием сомкнуть веки и погрузиться во мрак. Спустя несколько секунд оно победило.

В себя ее привели резкий запах, бесцеремонные прикосновения и знакомые голоса.

— Почему вы расстегиваете ее платье?

— Ей нужен воздух!

— Но она ведь не утопленница!

«Пока еще нет», — подумала Алита и неловко попыталась принять сидячее положение. Первым, что она увидела, оказался встревоженный взгляд Киллиана Ристона. Нет, должно быть, ей почудилось. Не стал бы он беспокоиться за нее. Да и альд Нодор тоже…

— Вас нашли на полу в комнате Карин Лекут! — сообщил начальник то, что она и так знала. — Без сознания! А зеркало…

— Мне известно, как выглядит зеркало, — пробормотала она, отворачиваясь от пахучего флакона, который держала перед ее носом горничная. — Спасибо. Мне уже лучше.

— Что вы там делали? Магия? Какая-то опасная? — продолжал расспрашивать начальник.

— Если она и опасна, то лишь для меня, — заверила его Али, пытаясь сфокусировать взгляд на лице градоправителя. Оно раздваивалось, и казалось, будто у мужчины четыре внимательных синих глаза и два выдающихся носа. — Когда вы приехали?

— Только что. Я ведь говорил, что собираюсь нанести визит семье Лекут. Ты уверена, что нормально себя чувствуешь?

— Почти.

Алита потянулась к застежке на воротнике платья и принялась непослушными пальцами возвращать себе подобие приличного вида.

— Вы закончили осмотр комнаты? — спросил альд Нодор. Он отошел в сторону, и она получила возможность рассмотреть, что лежит на диване в гостиной, где нет никого из хозяев дома. — Что-нибудь нашли?

— Ничего. Но уходить еще рано. Я все-таки хотела бы поговорить с семьей.

— Боюсь, сейчас это невозможно. Альде Лекут стало плохо, и супруг повез ее к доктору. Гувернантка наконец-то заснула, что неудивительно, учитывая, сколько успокоительных капель она проглотила перед этим.

— А Фенна?

— В своей комнате, но не станете же вы допрашивать девочку, которая потеряла родную сестру!

— Я тоже потеряла сестру и могу ее понять, — проговорила Али, очень стараясь, чтобы голос звучал твердо. — Знаю, что сейчас ей тяжело с кем-либо обсуждать случившееся. Но вы, если помните, сами сказали, что в расследовании важна каждая секунда.

— Так-то оно так, но… Ладно, делайте что хотите! — перестал сопротивляться начальник, наблюдая за тем, как неугомонная подчиненная с оханьем поднимается на ноги. — Мы с альдом Ристоном подождем вас здесь.

В комнату Фенны Алиту проводила все та же горничная. Постучала и, поклонившись, ушла. За дверью послышались шаги.

Если Фенна Лекут и плакала, то после успела несколько раз умыться холодной водой. Щеки ее выглядели скорее румяными, нежели бледными, а губы покраснели так, будто она как минимум полчаса их покусывала. Али не могла не отметить то, с каким достоинством держалась та, чей привычный мир на ее глазах превращался в руины минувшего счастья и благополучия. Должно быть, необходимость не показывать своих личных чувств излишне красноречиво усвоена ею с младенчества. Так и хотелось сказать, чтобы не прятала свое горе, позволила себе пережить его и прочувствовать, а не скрывать, но Алита была не настолько близка к Фенне, чтобы давать такие советы.

— Присаживайтесь, — кивнув на обитый лиловым бархатом стул, сказала девушка и сама села напротив, чинно сложив руки на коленях. Ее лицо напоминало застывшую маску. Али вспомнила то, что увидела в зеркале. «Чему же из рассказанного сестрой ты так удивлялась, Фенна?» Но начинать со столь прямого вопроса не следовало, ведь существовал риск, что после него собеседница замкнется в себе еще больше.

— Когда ты в последний раз видела сестру?

— Вчера днем, ближе к вечеру. К нам заглянула приятельница, которая живет по соседству. Она пришла рассказать новость… о вас, — запнулась Фенна. — Точнее, о том, что вы поселились у Ристонов, поскольку приходитесь им родственницей. Ну, не совсем, — поправилась она. — Мы очень удивились. Карин разволновалась и сказала, что хочет немедленно встретиться с вами. Я предложила отправить приглашение на чаепитие, если мама разрешит, конечно, но она заявила, будто не желает ждать, и начала звать меня с собой. Однако я не очень хорошо себя чувствовала и предпочла остаться дома, потому она позвала нашу гувернантку, и та согласилась. Затем они ушли.

— А что дальше?

— Я заснула и не слышала, когда они возвратились. Вернее, я думала, будто они пришли домой обе, однако лишь наутро узнала, что гувернантка вернулась одна. Карин удалось ускользнуть от нее.