Штребе особенно интересуются стрессом и тем, как жизненная ситуация может подавить способность справиться с ней, что приводит к ухудшению состояния, особенно в области близких семейных отношений[226]. Для этого существует «дефицитная модель утраты партнеров». Здесь в фокусе внимания оказываются различные виды поддержки, исчезающие, когда один партнер теряет другого, от выполнения обычных домашних дел и утраты эмоциональной поддержки до потери социальной идентичности. Авторы также используют шкалу социальной адаптации Холмса — Рея[227] для оценки необходимой перестройки в ответ на некоторые жизненные обстоятельства, хотя и отмечают ее относительно слабую эмпирическую основу. Эта шкала ранжирует степень адаптации, требуемой в ответ на событие, от 1 до 43, причем смерть супруга является первой, смерть близкого родственника пятой, выход на пенсию и смерть близкого друга десятой, а рождественские каникулы — сорок второй. В отличие от фрейдовского понимания горя, сфокусированного на личности и ее внутренней динамике, Штребе предлагают более рассудительный подход как к внутриличностным, так и к межличностным формам преодоления горя. С их точки зрения, жизнь после тяжелой утраты необходимо связана с поиском смысла в опыте, с попыткой вернуть себе возможность управлять жизнью и повысить самооценку.

Стадиальные теории горя

Один из самых популярных ответов на вопрос, как люди реагируют на тяжелую утрату, состоит в том, чтобы предложить набор стадий скорби. Действительно, стадиальные теории в современном обществе приобрели огромную популярность, что само по себе может быть проблемой. Мы приступаем к обсуждению стадий только сейчас из осторожности, чтобы случайно не принять эту позицию некритично. Рассмотрев некоторые социологические и психологические факторы, мы можем подойти к теме стадий скорби со всей должной аккуратностью. Ключевая проблема заключается в образе, задаваемом словом «стадии», особенно когда оно означает фиксированные уровни, через которые кто-то должен постепенно пройти. Такие «стадии» легко спутать с «симптомами», с упрощенными описаниями настроений, чувств или действий и поведения. Другие психологи, например, предлагают ряд описательных симптомов, защищая теорию трех, четырех или пяти стадий. Штребе выделяют примерно двадцать четыре симптома горя, прежде чем остановиться на четырех «закономерностях» онемения, тоски и протеста, отчаяния, выздоровления и восстановления[228]. Практически все, кто пишет сейчас на эту тему, оговариваются, что не все люди испытывают каждый симптом или что многочисленные симптомы могут возникать одновременно или по различным схемам. По сути, они описывают наборы настроений, со временем трансформирующихся в новую модель приспособления к жизни, а не стадии развития.

Важнейшей книгой, которая оказала значительное влияние на формулирование стадий горя, была работа Элизабет Кюблер-Росс «Смерть и умирание», опубликованная в 1968 году. Идея книги, написанной в одних условиях, часто применялась в других. Хотя описание того, как смертельно больные люди в Чикаго реагировали на известие о своей надвигающейся смерти, часто воспринимается как описание того, как скорбящие люди реагируют на утрату, — это довольно разные ситуации. Кюблер-Росс наметила пять этапов для около двухсот человек, которых она изучала: отрицание и изоляция, гнев, торг, депрессия и принятие. Она четко определила их как «механизмы переживания» (копинга), которые могут «использоваться в течение разных периодов и заменять друг друга или время от времени сосуществовать», что указывает на общую неуместность идеи стадии[229]. Одна из причин, по которой мог приниматься именно такой подход к исследованию утраты, состоит в том, что Кюблер-Росс включает в рассмотрение и «подготовительное горе», в котором «члены семьи проходят различные этапы адаптации, аналогичные описанным для наших пациентов»[230]. Незадолго до этого британский антрополог Джеффри Горер, испытавший влияние множества исследователей, в том числе Фрейда, Мелани Кляйн, Линдеманна, Марриса и Боулби — всех ключевых авторов, писавших о смерти и горе, — пришел к собственной стадиальной теории не только горя, но и скорби. «Как правило, траур делится на три этапа: начальный период шока, стадия сильного горя и дезорганизации и обычно наиболее длительный период реорганизации». Кроме того, он предположил, что второй этап имеет тенденцию длиться «в Великобритании от шести до двенадцати недель»[231]. Мы вернемся к Гореру ниже, поскольку его фокус на социальном контексте очень важен для моей аргументации по поводу идеи личности и смерти.

Тем не менее, учитывая эти критические факторы, многочисленные комментаторы с осторожностью относятся к стадиальному подходу, сформулированному Кюблер-Росс[232]. Интересным социологическим фактом является то, что очень многие, часто те, кто участвовал в консультировании по поводу утраты или читал материалы, связанные с этой темой, поддерживали эту конкретную теорию стадий поведения в течение 1980‐х и 1990‐х годов настолько, что она стала канонической. Возможно, это произошло потому, что смерть и утрата стали предметом более широкого общественного обсуждения, вместе с растущим числом консультантов по смерти начали появляться и группы взаимопомощи, которые часто создавались не высококвалифицированными медицинскими работниками. В атмосфере, соединяющей относительное невежество в отношении утраты, как на опыте, так и в теории, с желанием быть информированным и компетентным, схема Кюблер-Росс предлагала готовое решение. Опираясь на рассказы людей с околосмертными переживаниями, Кюблер-Росс[233] позже также предложила описание четырех фаз, с которыми сталкиваются люди после смерти, а именно: выплывание из тела с переживанием целостности, ощущение себя «духом и энергией», способным путешествовать далеко, а также встреча с фигурами вроде ангелов-хранителей, переход в реальность безусловной любви и красоты, которая навсегда изменит их отношение к жизни и, наконец, бытие «в присутствии Высшего Источника» в качестве «духовной энергии», больше не нуждающейся в «бесплотной форме».

Критикуя то, как использовалась работа Кюблер-Росс, важно не только повторить высказанное в первой главе замечание о значении «надежды» в последней главе книги «О смерти и умирании», но и в более общем плане рассматривать это исследование и его популярное восприятие как одну из форм риторики выживания, слов против смерти. Кюблер-Росс в высшей степени гуманно исследовала желания умирающих «подарить маленький подарок» или, возможно, «создать иллюзию бессмертия», с одной стороны, и увидела, как живые предлагают свои собственные «помощь, вдохновение и ободрение» умирающим, с другой[234].