– Берегись!

Стивен мгновенно подскочил к Дженнифер, схватил за плечи и, припечатав ее спиной к скале, прижался к ней, закрыв своим телом.

Из клубов горячей пыли полетели камни, ударяясь и отскакивая от скалистого обрыва.

Они падали как раз туда, где только что сидела Дженни, и раскалывались на мелкие острые осколки, которые, как пули, свистели вокруг них. Она почувствовала, как вздрогнуло тело Стивена, он слегка отвел руку, а другой так сильно обнял ее, что Дженни чуть не вскрикнула. Она зарылась лицом в грубый твид его куртки. Пуговица сильно вдавилась ей в щеку. Казалось, еще немного, и кости ее затрещат в тисках его объятий.

Внезапно все кончилось. Небольшой камень, будто случайно, пролетел мимо, еще один напоследок едва не задел руку Дженнифер. И настала тишина.

И словно насмешливое эхо, с края обрыва донесся вдруг знакомый перестук. Дженни вздрогнула и замерла – это был удаляющийся топот копыт.

Стивен все еще не отпускал ее.

– Стивен! – Страх сквозил в ее голосе, она слегка пошевелилась в его объятиях и, подняв голову, взглянула ему в лицо. – Стивен, ты ранен?!

Он дернулся так сильно и неожиданно, точно получил еще один удар. Потом, почти мгновенно, ему удалось овладеть собой. Пустое выражение исчезло из его глаз, и он осмысленно взглянул на нее. Его лицо было совсем белым.

– Дженни. О господи, Дженни, я подумал… Ты невредима?

– Да. А ты?

– Все отлично.

– Ты уверен?

– Абсолютно.

– Не обманывай меня, Стивен. – Она озабоченно взглянула на него. – Ты ранен, я чувствую.

– Ну, максимум синяк на плече, говорю тебе. И то небольшой. – Он осторожно согнул правую руку и слегка скривился. – Легкий ушиб. Ерунда.

– Честно? Ты… ты ужасно выглядишь, Стивен.

– Неужели? – Улыбка тронула его губы. – Если бы эта проклятая каменюга свалилась чуть раньше…

– Или если бы ты не среагировал так быстро и не оттащил меня с того места, – сказала Дженни. Она стряхнула пыль с юбки и серьезно взглянула на него. – Вполне геройский поступок. Не преуменьшай своих заслуг. Этот удар предназначался мне.

Он усмехнулся. На его лице постепенно проступал румянец, хотя губы еще болезненно кривились.

– Моя жизнь принадлежит не мне, – небрежно сказал он и взглянул в небо. – Пожалуй, надо выбираться отсюда.

– Думаешь, камнепад прошел?

– Не сомневаюсь. Но лучше уйти отсюда подальше.

– В любом случае он уже ускакал, – сказала Дженни.

Он покосился на нее:

– Ты тоже слышала?

– Еще бы.

Стивен оставил ее слова без комментариев, но, когда они достигли безопасного места, сказал:

– Думаю, у нас есть время умыться. Это улучшит наше моральное состояние, и к тому же я весь в пыли.

– У нас осталось что-нибудь выпить?

– Полбутылки золотистого вина в целости и сохранности.

Ледяная вода отлично освежила их, ласковый ветерок взбодрил. Покинув речную прохладу, они молча взбирались по зеленому склону к тропинке. Солнце палило все так же нещадно, а на южные хребты медленно наплывала синевато-серая облачная гряда. Свежий ветерок остался внизу у реки, горячие массы воздуха растекались по склону. Травы от зноя приобрели оливковый оттенок, даже невесомые, словно бумажные, головки горных бессмертников поникли и болтались при малейшем дуновении.

Они выбрались на дорогу и одновременно, подчиняясь какому-то подсознательному импульсу, остановились и взглянули на вершины скал, над которыми теперь виднелись лишь отяжелевшие темные небеса.

Дженнифер сказала:

– Это были лошади…

– Лошадь. Одна…

– Тот парень? Луис?

Стивен промолчал, но глаза его сузились и внимательно разглядывали место, с которого сорвались камни.

– Почему, Стивен? Он так странно вел себя со мной сегодня днем, но почему? Ты сказал, что знаешь его. Откуда он взялся?

Он вздрогнул и пошатнулся. Дженнифер с новой тревогой взглянула на него:

– Твое плечо, Стивен. Все-таки ты, наверное, серьезно ранен.

Он ответил раздраженно:

– Оставь, все нормально. Пойдем скорее.

Стивен направился вверх по дороге, его хромота стала чуть заметнее. Она шла следом, кусая губы и почти радуясь необходимости безотлагательных действий, поскольку можно было хотя бы временно выкинуть из головы этот внезапный камнепад. Запланированное убийство? Слишком изощренная выдумка даже для Луиса с его откровенной любовью к эффектам. Использование самих гор в качестве оружия… Она оглянулась и снова почувствовала то же смутно-интуитивное холодное чувство страха, что испытала вчера, когда спешила среди этих безмолвных отрогов к Башне Смерти…

Стивен, полуобернувшись, поджидал ее.

– Все в порядке, mignonne?[25]

В ровном, спокойном голосе звучала забота. Страх за Дженнифер уже прошел, и синеватая бледность исчезла с его лица, он выглядел уверенным в себе, хоть и мрачноватым.

– Да, Стивен. Я прекрасно себя чувствую.

В его светло-карих глазах мелькнула улыбка, и он произнес с мягкой насмешкой:

– Хрупкий цветочек. – Потом помолчал и решительно продолжил: – Серьезно, Дженни… Я не хочу, чтобы ты ходила со мной, Дженни.

– Нет, Стивен! Даже не проси!

– Мне будет гораздо спокойнее, если ты останешься внизу.

– Что это ты вдруг придумал? Ведь нет никакой опасности. Бюсак…

– Я не о Бюсаке. Его там нет сейчас. Просто я предвижу, что разговор будет печальный, и предпочел бы, чтобы ты не присутствовала при нем.

– А ты не думаешь, что, наоборот, все будет проще, если я пойду с тобой? Ведь Джиллиан…

– Ну… ладно. Пожалуй, ты права. – Он с сомнением поглядел на нее. – Вот только… Черт побери, Дженни, я понимаю, в тебе проснулся талант Честертона. Но кто знает, что нас ждет, и вообще, с твоей натурой лучше держаться подальше от таких историй.

– Кто бы говорил! – резонно заметила Дженни. – Тебе, что ли, по душе драма в Верхних Пиренеях? Перестань, Стивен. Мы оба тут дилетанты.

– Может быть. Но меня-то воспитывали не в тепличных условиях. – Он ухмыльнулся.

– А меня в тепличных? – беззлобно сказала она. – Так что из этого следует? Надеюсь, ты не рассчитываешь, что я сейчас уйду и буду ждать тебя в этом диком монастыре?

И хотя тон ее был небрежным, в голосе появились истерические нотки. Стивен быстро отвел взгляд. В ее глазах явственно блестели слезы, безмятежность растаяла, лицо потемнело, и уголки рта опустились. Сердце Стивена сжалось от нежности и жалости. Охраняемый будуар «Вишневого уюта» был так далеко…