— Да, хочу, — набираясь смелости, кивнула она.

Он подал ей руку, помог ей подняться. И сорвал с нее простыню.

Тело просто потрясающее. Кожа нежная, с матовым оттенком. Формы, изгибы, пропорции — все в идеале. Шрам от аппендицита совершенно не портил общую картину.

— Будем работать?

Она кивнула и опустила глаза вниз. Он же, пальцем взяв ее за подбородок, заставил смотреть себе в глаза. И поцеловал ее в губы. Нельзя так с проституткой, но ему все равно. И ее сочные чувственные губы манили, и тело притягивало словно магнит.

Юлю можно было раскрутить на любой секс, но Маркел даже не думал об этом. Все равно как, лишь бы с ней. Он уложил ее на спину, она сама развела ноги, плавно качнула тазом, улавливая его движение. Об Оксане и думать не хотелось, но все же мысль о ней промелькнула. Он подумал о том, что нужно дать пацанам отбой. Не нужна ему больше Оксана, и не надо ее искать.

Ночь, уличные фонари горят, окна в домах светятся. А в доме Панкова и окна темные, и труба не дымится.

Павел вышел из машины, подошел к калитке. Собака у Панкова во дворе была, почему она молчит, не бросается к воротам?

— Чего надо? — донесся вдруг со стороны соседнего дома голос.

Качающимся утиным шагом к Павлу подходила крупная кривоногая женщина. Пуховый платок, цигейка, калоши. Она грозно хмурила брови, с подозрением глядя на парня. Страшно ей, но при этом всем своим видом она давала понять, что никого на этом свете не боится.

— Да мне бы Леонида Ильича увидеть, — сказал Павел.

Женщина остановилась шагах в пяти от него, дальше идти не рискнула.

— Я ведь милицию сейчас вызову!

— Какая милиция? Я его зять.

— Зять?

— Ну, бывший муж его дочери.

— Да? Что-то не припомню. Да и Лизы нет, погибла она.

— Да, но Илья остался…

— Твой сын?

— Да. — Павел не собирался вдаваться в подробности.

— Уехали они.

— Куда?

— Не знаю, не сказали. По службе куда-то перевели, на повышение! — Женщина выразительно ткнула пальцем в небо.

— Сам уехал?

— Как сам? Внука взял, и Оксана с ним. Хорошая девушка, дай бог им счастья! — Женщина перекрестилась и даже обозначила поклон.

— Какое счастье?! — взвился Павел.

— А ты чего такой злой?.. Я ведь милиционеров вызову, они разберутся, какой ты зять!

— Да вызывайте!

— Вот-вот, они тоже так говорили! Тоже ничего не боялись! Ты из них?

— Из кого из них?

— Да крутились тут, Оксану искали…

— Бандиты?

— Да, бандиты, — подозрительно всматриваясь в парня, кивнула женщина. — Ты их знаешь?

— Знаю.

Павел расстегнул куртку, рубаху, опустил верхний срез майки.

— Вот пометку мне оставили! — сказал он, показывая шрам.

— Чем это?

— Ножом, тетя, ножом. У меня с этими ребятами особые счеты.

— Не врешь?

— Хорошо, что Оксана уехала. Братва ее в покое не оставит.

— Да, да, мне тоже так говорили.

— Кто говорил?

— Да приезжал тут капитан из милиции. Просил меня позвонить, если про Панкова будут спрашивать. Ну, и про него, и про всех. Они ж не просто так уехали. Хотя и на повышение. Ну, Леонид Ильич на повышение, а Оксана с ним. Он еще не старый, а она Ильюшку любит. Им бы жить и жить.

— А куда уехали, не сказали? — скривился Павел.

Уж кто-кто, а он далек от того, чтобы желать счастья Панкову. Да и чего желать, если и так ясно? Если уж соседка о его романе с Оксаной знает, то ему и подавно все известно. Он даже об их общем ребенке знает…

— Я же говорю, нельзя им говорить.

— Понятно.

Павел закусил губу. Оксана начинала новую жизнь, и ее избранник сделал все, чтобы никто не мешал им наслаждаться счастьем. Сначала забеременеть ей помог, а потом увез. И от Маркела ее спрятал, и от Павла. А от Маркела зачем прятал? Может, Оксана действительно затяжелела от этого урода?

— Спасибо тебе, мать! — Павел небрежно махнул на прощание рукой и направился к своей машине.

Он знал, куда уехал Панков. Оксана говорила, что в Белгород его переводят. Но не станет он ее искать. Зачем? Пусть живет, как знает. А Панков еще пожалеет. Оксана обязательно наставит ему рога, пусть он в этом даже не сомневается.

* * *

Голова тяжелая, во рту засуха, тело какое-то чужое, как будто зеленый змий в него вселился. Ну никакого желания подниматься с кровати. А надо вставать. И пиво в холодильнике, и водка. Перед глазами что-то вдруг мелькнуло, и тут же на Павла обрушилась ледяная вода. А вот этого он не заказывал.

Отряхиваясь, он вскочил с кровати, очумело посмотрел на Любу, которая стояла перед ним с пустым ведром.

— С катушек съехала? — зло спросил он, не зная, как реагировать на происходящее.

Не звал он к себе Любу. Доставил ее домой, пообещал на следующий день заглянуть, но уже вторая неделя, как он едет к ней.

— Ты на себя в зеркало смотрел? — возмущенно спросила Люба.

Сама она выглядела неплохо, как будто и не злоупотребляла никогда. И трезвая, как стеклышко.

Павел боялся, что Люба сорвется в штопор, но в запой ушел сам.

— Нормально все, — буркнул он, опускаясь на кровать.

— Где ж нормально? Смотреть на тебя страшно.

— А ты не смотри!

Он вышел из комнаты, на кухне достал из холодильника бутылку пива, осушил ее до дна. И вторую откупорил, но содержимое вылил в умывальник. И с водкой так же поступил. Все, пьянству — бой!

Он набрал в ванну холодной воды и залез в нее с головой. Открыл сливную пробку, пустил горячую воду, лег. Так и лежал, пока вода не стала горячей и не согрела его. Насухо вытерся, закутался в банный халат.

Люба зря времени не теряла, и, пока он приводил себя в чувство, убралась на кухне. И крепкий кофе приготовила — и ему, и себе.

— Я тебе спиться не дам! — чуть ли не с угрозой сказала она.

— Так я и не спиваюсь, я просто…

— Я тоже так когда-то думала… — Она взяла сигарету, щелкнула зажигалкой, но не закурила.

В раздумье глянув на него, решительно сломала сигарету, выбросила ее в мусорное ведро.

— Что, бросаешь курить? — усмехнулся Павел.

— В тебе и так токсинов больше, чем нужно, а тут еще дым. Я на улице, потом. Холодно на улице.