Не отвечая на вопрос, он продолжил говорить, смотря куда-то вниз и мимо меня.

— Но сегодня, когда увидел тебя снова… понял, что не могу без тебя жить. Не могу…

От одной мысли о том, что он мог подумать, разглядывая весь этот умелый фотошоп, меня залихорадило. Надо немедленно объяснить ему — сказать, что кто-то подставил меня, прилепив мою голову на чужое тело, что такое у нас бывает… Это все Маринка-сука… Слила кому-то мои фотки — стопудово за деньги…

— Пол… — позвала я, щелкая пальцами, чтобы привлечь его внимание. Он вопросительно вздернул на меня голову, — Это НЕ МОИ… фотографии. — отчетливо, с ударением на каждом слове, произнесла я.

Глаза его расширились, подбородок напрягся, заиграв желваками.

— А аккаунт? Аккаунт тоже не твой? Кошечка Z, так кажется?

Тут я по-настоящему испугалась.

Может его сегодня снова кто-нибудь по голове жахнул? Или это у него от перевозбуждения мозги поплыли?

Тихо ахнула, сообразив — да у него же белая горячка! Напился с горя, бедный, ушел в запой… вот и мерещатся… кошечки. Хотя, в данном случае, наверное, белочки были бы уместнее.

С опаской, готовясь вскочить и убежать, я спросила.

— Пол… какая… кошечка Z?

Резко шагнув ко мне, он развернул меня обратно к компьютеру, навис надо мной и щелкнул пару раз мышкой.

— Вот эта, бл*ть, — процедил он, матюкнувшись английским эквивалентом русского непечатного слова.

Я посмотрела…

И разверзся передо мной ад.

Иначе то, что я увидела на этом широком экране, было не назвать.

Весь увешанный «моими» фотографиями, залайканный сотнями благодарных клиентов, на меня смотрел профиль матерой проститутки, Кошечки Z.

— О, боже… — прошептала я, глуша голос в собственные ладони.

— Как видишь, мне все известно, — глухо отозвался из-за моей спины Пол.

Глаза мои немедленно заплыли от слез — кажется, за последние дни я плакала больше, чем за всю свою жизнь.

Если это и есть любовь — может, ну ее нафиг?

— Это… — мотая в неверии головой. — Это…

Этого просто не может быть.

Кто-то подставил меня, создал этот аккаунт… или заплатил девушке, посвятившей себя древнейшей профессии, заполнить свой профиль моими фальшивыми фотографиями… с чужими частями тела…

И чужими же интимными местами…

Вскрикнув, я уставилась на бритую вагину с пирсингом в клиторе — явно принадлежащую женскому телу, приклеенному к моей голове.

Внезапно все вокруг закружилось, стало резко не хватать воздуха, веки потяжелели — до странности захотелось спать. От дозы бодрости, полученной после оргазма, не осталось и следа…

— Вера, что с тобой? — как сквозь вату я слышала его голос и чувствовала его руки на своих щеках…

Но мир вокруг продолжал плясать, водить перед глазами сумасшедший хоровод…

И вдруг перевернулся вверх тормашками. Блаженная темнота накрыла меня, утопив в себе весь этот позор, кошмар и мерзость.

Очнулась я на чем-то мягком, укрытая чем-то теплым.

Поначалу глаза не хотели открываться, слышала только голоса. Приглушенные мужские голоса, бубнящие что-то невнятное.

Куча вопросов в голове. Где я? Что случилось? Зачем все это? Кто это там так успокаивающе и монотонно бубнит? И почему так хочется пить?

Я облизала пересохшие губы, невольно издав чмокающий звук.

И тут же пространство за моими закрытыми веками стало на несколько тонов темнее. И на несколько градусов теплее.

Раздался звук опускающегося на пол большого тела.

А потом меня сгребли в охапку, приподняв на ложем и окунув в хорошо знакомый запах — Invictus от Paco Rabanne.

— Прости меня… — призывая к жизни сонм мурашек, бормотал Пол мне в ухо.

Пол? Мы что, помирились? Он вернулся ко мне? Я сплю?

Решив пока не открывать глаза и ни о чем не думать, чтобы не спугнуть прекрасное, я уткнулась ему в шею, глубоко вдыхая и слегка прижимаясь к нему губами… Не целуя, а просто чуть касаясь кожи.

И вдруг все вспомнила.

Как поехала к Полу вернуть Лабутены, как он чуть ни силком притащил меня к себе в кабинет, усадил на стол, раздел и…

Боже, что я наделала… Я почувствовала, как кровь приливает у меня к лицу от одного только воспоминания. Как себя вела… Вместо того, чтобы дать промеж ног коленом, убежать… растеклась перед ним лужицей, извивалась под его пальцами, как… как…

Как та, кем он, собственно, меня и считал.

А считал он меня такой, потому что…

Вебсайт! Оттолкнув его, я резко села, сообразив, что лежу на диване, который стоит в углу кабинета директора «Глобал Маркетс ЛДТ». На всякий случай еще раз отвесила ему пощечину, чтобы даже и не думал, что его простили.

Он даже не поморщился, будто я его по щеке погладила. Зато у меня начала приятно млеть ладонь, так что и в самом деле захотелось… погладить.

— Как ты мог подумать, что я… что это… — я даже слов не находила, чтобы выразить свое негодование.

Слегка отодвинувшись, он смотрел на меня, чуть сузив глаза.

— А что я должен был подумать?

Ответить я не успела, потому что как раз в этот момент голоса за спиной Пола стали громче, и меня, наконец, это заинтересовало. Выглянув из-за его плеча, я уставилась на Волкова, который нависал над плечом незнакомого, скрюченного над компьютером очкарика, о чем-то с ним переговариваясь.

Почувствовав на себе мой взгляд, Волков обернулся.

— Мы закончили, — доложил он Полу.

— И? — спросил тот, весь напрягшись.

— Фотошоп. Все, до единой. Видео реальное. Мужчина — их бухгалтер, я уже выяснил. На корпоративе в честь юбилея фирмы танцуют, три месяца назад.

Глаза Пола расширились, челюсть напряглась и выпятилась вперед. Я поняла, что ярость клокочет у него в горле, готовая вырваться наружу.

— Ссука… — процедил он, глядя сквозь меня. — Блядская, омерзительная сука…

В ужасе я отпрянула, вжимаясь в диван и подтягивая ноги.

— Раздавлю, — продолжал он цедить слова. — Как червя навозного раздавлю…

— Скорее, как змею, — меланхолично заметил Волков. — Кстати, она явно умеет кусаться.

Так это не про меня? Я с облегчением выдохнула. Пока понятно было одно — некая «блядская, омерзительная сука» подставила меня самым отвратительным образом.

— Вера, ты простишь меня? — неожиданно снова спросил Пол, переключаясь на меня. — Все выглядело так натурально. Я и представить себе не мог, что кто-то на такое способен…