— А у нас только котик. Его Хэлл зовут.

Она смеется. Как же я скучал по ее смеху. Напрягся всем телом. То чувство, когда надо контролировать движение каждой мускулы, иначе не удержусь — руку так и тянутся притронуться, погладить, прижать к себе

— Ада, я замерзла, — шепчет тихо девочка. Кается, я знаю, кто это. Лука говорил, что у Сливки есть сестренка. По возрасту, вроде, подходит.

— Мы с Марком как раз хотели пойти выпить какао. Может, с нами?

Глава 27. Ада

Я не хотела знать, как зовут его сына.

Я загадывала больше не видеть Адама.

— Пойдем пить какао? — кажется, у Евы уже щечка белеет.

Перевожу взгляд на Адама. Он ждет мой ответ. Я знаю, какой ответ он ждет.

— Мы не можем пойти туда с Айком, милая. Не оставим же его на улице мерзнуть, ведь так?

Евочка хмурится, но согласно кивает.

— А какао?

— Какао дома сделаю, — обещаю сестренке. — Пойдем? — Ева кивает. — До свидания, Адам. До свидания, Марк!

— А вы еще будете тут гулять? — спрашивает Марк, — я хочу погладить собачку еще.

— Мы будем тут в следующую субботу или воскресенье, — говорит Адам, пристально глядя мне в глаза.

Пытается загипнотизировать меня, чтобы пришла? Пффф. Меня тут не будет больше по выходным.

— И уточек поколмим, — снова говорит Марк.

— Точно! Мы же не покормили уточек! — вспоминает Ева. — Покормим в следующий раз. Я и вашему котику принесу гостинец! — сообщает мелкая.

— В субботу? Или в воскресенье?

Он, кажется, улыбается уголком рта. Адам понял мой замысел не появляться здесь больше.

Зачем это ему?

— В субботу! — влезает Ева.

— Договорились, — улыбается ей Адам. — В час? — спрашивает у меня.

— В час, — с раздражением отвечаю.

Но тогда почему внутри разгорается горошинка трепета?

Прощаемся снова и, не без труда оттащив Айка от Адама, идем скорее домой.

И я снова оборачиваюсь. Украдкой. В надежде, что Адам не увидит.

Он несет на плечах сынишку.

Он видит, что я смотрю.

Он машет мне рукой.

Отворачиваюсь.

— Ада, а кто этот дядя?

— Это, солнышко, Адам — брат дяди Луки, — отвечаю сестренке и вижу, как ее глазки начинают бегать. Кажется, Лука ее первая детская любовь.

— Я забыла, как зовут их котеночка? — спрашивает Ева, пытаясь перевести разговор с Луки, знает, что я начну подшучивать над ней.

— Хэлл.

— Что это значит? Странная кличка.

— С английского — Ад.

— Ой, его зовут почти как тебя, — и дальше щебечет, рассуждая, какой же их котенок.

Ррррраздражает. Неимоверно бесит то, что я, как последняя конченная дура, трепещу от предстоящей встречи. Мой мозг и сердце сейчас просто на ножах. Мозг такой: "Можно же придумать кучу отмазок и никуда не идти с ними", а сердце в ответ: "еще разочек побыть с ним, посмотреть на его улыбку, утонуть в его глазах…". Мозг: "Но ведь это нам больше не надо, мы решилиеговычеркнуть!". А сердечко: "это ты, бессердечный мозг, так решил…". Мозг: " Ой, безмозглое сердце… пожалеем ведь"… Сердце: "Зато сперва будет так сладко".

***

В пятницу забираю Еву с ночевкой к себе, чем несказанно радую маму и Григория. Они идут в театр, как раз побуду нянькой.

Евка… моя девочка, моя маленькая сестренка. Я так боялась к ней привязываться, я так боялась, что, полюбив ее, я предам память Ладушки. Но Еву невозможно не полюбить. Она как яркая звездочка. Такая нежная, такая ласковая, заботливая. Я как-то приболела, когда Ева была у меня, так это чудо, тогда пятилетнее, приготовила мне утром яичницу, кофе и принесла в постель.

Часто Ева спрашивает про Ладу, и я рассказываю. Иногда сквозь слезы, но всегда с улыбкой. В моих рассказах нет никогда осуждения моих родителей, я не рассказываю Еве о тех плохих моментах, которые мы пережили в детстве.

Я рассказываю о том, как Лада постоянно ходила с содранными коленками, потому что бегала, как утенок, заплетаясь в ногах.

Я рассказываю, как мы купались и делали "зелья" из шампуня и мыла.

Я рассказываю, как однажды мама купила нам детский шампунь с потрясающим ароматом, и мы решили, что если его добавить в воду, то непременно будет вкусно. Невкусно.

Я рассказываю, как мы в первый раз варили макароны и не слили воду. А потом в кастрюле был ком вареного теста.

Много рассказываю. И в эти моменты люблю Евку все сильнее и сильнее.

Она просится ездить со мной на кладбище. Почти всегда мама присоединяется к нам.

— Что тебе приготовить сегодня, солнышко? — спрашиваю сестренку, пока едем в такси от родителей ко мне.

— Может, чизкейк?

— Мне без разницы, — улыбаюсь сестренке, вспоминая, все ли ингредиенты есть дома на чизкейк. — Зайдем в магазин за сметаной и лимоном.

— И за подарком Хэллу, — сообщает мелкая.

В супермаркете Ева придирчиво рассматривает лакомства для кошек. Выбирает какие-то пакетики и несет в руках и на мое предложение положить все в корзинку к остальным товарам, говорит, что это ее решение и она сама оплатит свою покупку. Я лишь пожимаю с улыбкой плечами. Дома сперва идем гулять с Айком, но он не очень любит зиму, поэтому через двадцать минут мы уде дома. И приступаем к готовке. Еве даю задание смешать и выложить в форму для торта основу чизкейка, а сама взбиваю начинку.

Отправляем наш пирог на ночь в холодильник, а сами пьем чай с вкуснейшими самодельными гамбургерами.

— Очень я люблю у тебя ночевать, — с набитым ртом говорит Ева. — У тебя можно есть вредности.

— Поэтому и можно, что не часто ночуешь. А вот если бы мы жили вместе, то не видать б ты вредности, как своих ушей, — убираю выбившуюся прядку за ушко.

Очень быстро подкрадывается ночь.

И куча