мыслей. Уф, неужели нельзя думать о чем-то другом, кроме как об Адаме?

Заставляю себя уснуть, но куда там. Засыпаю в итоге ближе к 3 ночи.

А в 7 уже просыпается Ева и требует свой кусок чизкейка.

Кормлю ее завтраком, выгуливаю Айка, гоню ненужные мысли.

Играем с Евой в настолки.

Надеюсь, что она заиграется и не захочет никуда идти.

Куда там. В 12.00 подлетает и призывает начать сборы. Ведь ее ждет мальчик Марк и большой дядя.

Очень большой, как викинг.

Сперва хотела надеть теплый комбинезон, но в последний момент надеваю теплые леггинсы и любимый оранжевый свитшот оверсайз.

Перед выходом смотрюсь в зеркало — глаза горят. Я могу сделать рожу кирпичом, я могу говорить абсолютно без эмоций. Но я не могу убрать этот блеск из глаз.

Они ждут нас. Я вижу издалека неоново-салатовую шапку Марка. Киваю Еве, бережно державшей пакет с вкусняшками для Хэлла, в сторону Марка и она срывается и бежит к ним. Марк, смотрю, тоже подпрыгивает в ожидании, но руку отца не отпускает.

— Ну что, Айк, поможешь пережить мне сегодняшний день? — спрашиваю у пса. Дожила.

— Здравствуй, Адам. Привет, Марк, — здороваюсь, подходя к нашим сегодняшним спутникам, упорно избегая взгляд Адама.

— Привет, — умеет он сказать так, что сразу толпы мурашек танцует твист на моей коже.

Марк улыбается папиной улыбкой, здоровается и переключается на Еву.

— Па! Смотли, сколько тут всего для Хэлла! Вот он будет лад!

— Здорово! Скоро он у нас превратиться в колобка на ножках.

Марк хохочет, а мы с Евой улыбаемся. Она довольна, что ее угощения пришлись по душе хозяевам Хэлла.

Когда мы сюда ехали, я все думала, о чем говорить, как вести. Ну что вообще делать мне рядом с Адамом? Но как-то получилось, что сперва дети начали играть в снежки. Потом к ним присоединился Айк, которого пришлось спустить с поводка. А потом мне в бок прилетел снежок.

— Поиграем, Ада?

— Ты серьезно?

— Ой, а давно ты выросла?

— Поиграем, Адам!

Делаю большой снежок и запускаю в Адама. Уворачивается, гад!

— Снежки ты хуже шмаляешь, чем раздаешь удары, — дразнит меня Адам.

Это, черт возьми, вызов.

И я вступаю в бой.

Боже, давно я так не смеялась.

Эти трое объединились и начали стрелять снежками в меня, вместо того, чтобы замесить Адама. Он то цель побольше. А потом пошел замес "каждый сам за себя" и мы по очереди забрасывали друг друга комками снега. Даже Айка.

Девяносто шесть минут.

Столько времени прошло, прежде чем дети замёрзли и стали проситься в тепло.

— Тетя Сливка, пойдем какао пить?

Что? Как он меня назвал?

Адам улыбается такой счастливой улыбкой, что я сперва залипаю на ней, а потом как-то взгляд сам перемещается к его глазам и я замираю.

Ну все, он меня поймал. Или же это я снова разрешила себе быть пойманной?

— А пойдемте есть чизкейк? Ада, давай их пригласим?

Блин, Ева, что за подстава? Но Ева не успокаивается на этом.

— Вы знаете, Ада готовит самые вкусные десерты. А вчера мы вместе готовили, я помогала. Мы, правда, утром уже съели по кусочку. Но там еще много осталось. Всем хватит. Только я не знаю, как много ест дядя Адам, — последнее предложение сестренка произносит уже тихо.

— С удовольствием бы съел ваш чизкейк, — говорит Адам, и я снова задаюсь вопросом, зачем это ему. — Знаешь сынок, тетя Сливка всё готовит очень вкусно. Думаю, после ее десерта ты не захочешь больше есть из магазина.

Сажусь перед малым на четвереньки.

— Меня зовут Ада, не Сливка.

— Как папу? — не понимает малыш.

— Папа — Адам, а я — Ада.

— Нет, ты — Сливка.

— Ну Сливка, так Сливка, — сдаюсь. — Идем пробовать наш чизкейк?

— Да!!! — в один голос Ева и Марк.

Глава 28. Из мыслей Адама

Эта глупышка думает, что я не замечаю, как она пытается слиться. Уверен, она думает, что отлично шифруется и умеет скрывать свои эмоции. А я все вижу.

Вижу каждый ее взгляд, брошенный украдкой.

Вижу, как напрягаются ее плечи каждый раз, как произношу ее имя.

Вижу, как прежде чем ответить, делает глубокий вдох.

И сейчас, пока едем в машине, я отчетливо вижу ее волнение. А еще нежелание приводить меня к себе в гости.

И я ее понимаю. Я бы тоже сам себя не пустил на ее месте.

Но я не на ее месте и поэтому с великим удовольствием и улыбкой от уха до уха везу нас всех пить чай с чизкейком.

— Тетя Сливка, а Айк любит коточку?

— Что любит?

— Коточку?

Переводит взгляд на меня, мол, переведи.

— Кос-точ-ку, — говорю по слогам для Марка.

— Да, ко-точ-ку. Любит?

Всю неделю Марк спрашивал у меня про Айка, как давно я его знаю, не кусал ли он меня. Ну я и рассказывал, а в своем рассказе Аду называл Сливкой. Вот он и рассмешил меня, когда впервые так обратился к Аде.

Не к месту начинает болеть голова. Резко как-то в этот раз. И сразу сильно.

— Адам? Все хорошо, — сквозь пелену слышу взволнованный голос Ады. — Ты побледнел.

— Сейчас, — пытаюсь ответить, но не знаю, сказал ли вслух или это только в мыслях, сам из последних сил стараюсь перестроится на крайний правый.

Уже размыто вижу, что Ада включает аварийку.

— Адам? — она очень взволнована, но не кричит, наверное, боится испугать детей

— Не волнуйся, малышка, — но опять же, не знаю, сказал ли.

Останавливаю машину, хочу достать обезбол из бардачка, но, кажется теряю сознание.

Прихожу в себя в больничной палате. Рядом взъерошенный