– Дай-то бог! – утерла слезу маман. – Камочка моя, поспеши с ответом…

Камилла внутренне поморщилась. Театр абсурда, блин!

«Ну какая еще свадьба? Какая ячейка общества? – чуть не заорала она. – Дайте мне пожить спокойно. Самой понять, что делать дальше. Или вам всем Янхель Лернер из тюрьмы выдает поручения? Сидит себе в тюрьме «Абу-Кабир» в Тель-Авиве, смотрит телик, звонит родственникам из установленного в коридоре телефона-автомата и не дает никому спуску, – мысленно вздохнула Камилла. – А что? На папу это похоже. Вполне возможно, и певица в здешнем ресторане не очень-то и нужна. А меня пристроили специально, чтобы познакомить со Степой. Передать из рук в руки, так сказать… Может, папа и посулил денег за свою непутевую дочь. Ты женись, Степа, – хмыкнула она про себя. – А я тебе отсыплю шекелей… С Янхелем Лернером ни в чем нельзя быть уверенным, – подумала она, вздыхая. – Вон и Марк прикатил. Не иначе как я права!»

 – Все в порядке, Камиллочка? – осторожно поинтересовался Степа. – Что-то ты притихла…

 – Надоело тут сидеть, – прошептала она. – Не хочешь прогуляться?

 – С тобой хоть куда, – улыбнулся Степа и громко обратился к собравшимся: – Вы тут веселитесь, а мы вас оставим ненадолго.

Камилла почувствовала, что готова провалиться под пол от умильных взглядов матери, Влада и старшего брата.

«Кажется, я права», – охнула она, выходя из зала. Накинула на плечи куртку и, выйдя на улицу, глотнула полной грудью свежего воздуха.

 – Скажи мне, Степа, – попросила она, когда Бекетов, взяв ее под руку, повел к реке. – Мой отец как-то повлиял на выбор певицы? Почему ты пригласил меня, а не дипломированного специалиста?

 – Ты красивая, – пробурчал Степан. – Умная. Поешь обалденно. Нашим выпускницам консерватории до тебя далеко. Мне Влад рассказывал…

 – А папа попросил… – усмехнулась Камилла, заметив немного обескураженную физиономию Бекетова.

 – А если и так, – вскинулся он. – Естественно, Янхелю отказать трудно, почти невозможно, но я бы справился. Поверь, я не стал бы из-за бабок жить с нелюбимой, – начал он и понял, что проговорился. – Я честен с тобой, Камилла. Ты мне очень нравишься. Дай нам шанс…

 – Конечно, – кивнула она, рассматривая голые ветки деревьев, виднеющихся вдалеке. Задумалась, глядя на серую воду речушки.

 – Мы тут пляж летом соорудим, – похвастался Степан. – Привезем песок, зонтики установим…

 – Лучше сделай хороший бассейн на территории. Мало кому придет в голову искупаться в Вонючке.

 – Да, – согласился он. – Это отличная идея. Я уже думал об этом, – рассмеялся он излишне весело.

«Не думал, не ври», – мысленно отмахнулась Камилла и внезапно поняла, что больше не хочет петь в «Белой даче». Просто не может.

«Если папа заварил всю эту кашу, – рассердилась она. – Вот пусть и содержит тогда. Нужно сказать Марку. Лернер я или нет?» – хмыкнула раздраженно и, печально улыбнувшись, пробормотала:

 – Я сегодня спою вечером, Степа. Не хочу подводить тебя и заведение. Но со следующей недели верни прежнюю девушку. Я больше не буду выступать.

 – Почему? – напрягся он. – Народ толпами идет тебя слушать…

 – Не хочу, – улыбнулась она. – Если от семьи мне положено содержание, я им воспользуюсь, – заявила твердо. – Если ты соскучишься по мне, приезжай в гости… – добавила примирительно.

 – Конечно, Камиллочка, – заверил Бекетов. – Может, ты и права… Сейчас лучше поберечь себя. Ну и естественно, мы же не расстаемся, да? Я не могу потерять тебя, – Степа посмотрел ей в лицо, и Камилле внезапно почудилось, что он врет.

«Ерунда, – отмахнулась она. – Какое-то обострение интуиции… Вчера даже намека на неприязнь не чувствовала, а сегодня прям видеть Бекетова не могу. Ну постарался отец, познакомил. Что тут такого? – мысленно фыркнула она. – Степа – парень хороший. Может, и утаивает что-то, но уж лучше так, чем испытать на собственной шкуре искреннюю ненависть Романа Демьяновского», – вздохнула она и, взяв Степу под руку, позволила повести себя в глубь сада.

 – Я не стану врать, что влюбился без памяти, – пробурчал Бекетов, прижимая ее к дереву. Его рука осторожно двинулась по плечу Камиллы, затем сместилась чуть ниже.

 – Степа, – попросила она. – Не сейчас. Я еще не готова…

Он, улыбаясь, кивнул, и на миг Камилле почудился звериный оскал вместо улыбки.

«Ерунда, – внутренне поморщилась она. – Обжегшись на молоке, дуешь на воду!»

Степан аккуратно накрыл ее губы своими, и весь долгий поцелуй Камилла мечтала лишь об одном.

«Когда он закончится, твою мать! – мысленно ругнулась она. – С Демьяном никакого сравнения, – фыркнула задумчиво. – Как же с ним в постель-то ложиться? – поинтересовалась то ли у себя лично, то ли у Янхеля Лернера. – А тебя никто волоком в ЗАГС не тянет, – будто услышала она папенькину отповедь. – Решай сама, Камочка! Нужно попросить Марка передать отцу, пусть мне позвонит. Пусть скажет правду. Ты издеваешься, что ли? – ехидно осведомился внутренний голос с мамиными интонациями. – Янхель и правда? Я тебя умоляю!»

К тому моменту как поцелуй завершился, Камилла успела поругаться и с отцом, и с матерью.

 – Ты как дурман, малышка, – прошептал Степан, прижимаясь к ней. – Сладкий наркотик… Я уже привык к тебе, девочка.

 – Сходи к наркологу, – улыбнулась Камилла. – От зависимостей нужно избавляться…

 – Ни за что, – поклялся Бекетов, и Милке вновь показалось, что он лжет.

Вернувшись в ресторан, она сразу переоделась в концертное платье и, уложив волосы, вышла на сцену. И впервые в жизни испытала ярость. Она будто возненавидела всех посетителей разом. Кто-то ел, кто-то пил или ковырялся в зубах.

«Хуже только петь в общественном сортире, – мысленно призналась она. – Ясное дело, что певица в ресторане для увеселения, но до чего же противно! – заметила она. – Не хочу выступать», – подумала она и с ужасом уставилась на поднявшегося из-за стола мужчину.

«Сбежать? Закричать? – Камилла попыталась справиться с паникой. Рука крепко сжимала микрофон, а губы, гортань и диафрагма вовсю трудились, выводя чистые и нежные звуки. Камилла пела, а в голове лихорадочно клубились мысли. – Держись и пой», – приказала себе, переводя дух между песнями, Милка и снова уставилась на замершего около сцены Демьяновского.

Теперь, прижимаясь к его груди в несущемся в ночи Рэндже, она с ужасом думала, что натворила. «Зачем сбежала из ресторана? Почему не позвала на помощь Бекетова? Почему позволила вынести себя как куклу и усадить в машину? И что же случится дальше?»

 – Все будет хорошо, – тихо прошептал Роман, обнимая ее здоровой рукой и нежно целуя в висок. – Я вел себя как последний дурак, – признался он. – Больше такого не повторится. Клянусь…

Голос Демьяновского звучал искренне, но в голове роились вопросы. Камилла покосилась на водителя, и ей показалось, что он прислушивается. А выяснять отношения при постороннем человеке не хотелось.