– А за что убивать-то?! – взревел парень. – За что убивать, если я, как на исповеди?! Я всю правду сказал, мужики!! Зачем убивать-то?!

– Почему я-то должен бить? – тихо возмутился зампрокурора. – В прошлую пятницу кто убивал? А в понедельник? Опять я. Сейчас снова я, что ли?

Дико вращая глазами, становясь свидетелем не менее дикого торга, парень потерял остатки мужества.

– Да что происходит-то?! Что происходит?!! Я же понимаю, что это прокурорские и судебные фенечки!! Менты так не работают! Но зачем спектакль-то разыгрывать?!! Кому это надо? В жизни не поверю, что судья в свободное от работы время «мокрухами» тешится!..

– Ладно, давай я, – и Струге принял трубу от зампрокурора. – Но во вторник твоя очередь. – Повернувшись к «джиперу», объяснил свое скотское поведение: – А бить я за то буду, милый мой, что ты лжешь. Фенечки… Сейчас я тебе покажу, что значит судебные фенечки…

И, заняв позу бейсболиста, перехватил трубу поудобнее.

– Где я соврал?! – завизжал пленник. – Все до последнего слова – правда!!!

– Неувязка, – заметил Пащенко. – Дело в том, что милиционера и Кузьмича убивали из одного оружия. Видишь ли, даже редкий фраер не в силах лохануть эксперта-баллистика. Поэтому судья Струге и хочет влепить тебе по максимуму.

– А я что, утверждал обратное, мать вашу?! – возмутился парень.

Струге опустил трубу.

– То есть ты хочешь сказать, что Генка убил из этого пистолета сначала милиционера, а потом сторожа?

– Нет, тугодумы! Я хочу сказать, что «ствол» Генка нашел, когда турист из Питера вышел из машины! Из джипа Генкиного, на котором мы увозили его от места стрельбы по вас, Струге! «Командировочного» увезли и оставили в городе, а сами поехали на дачу. Там «беретта» и обнаружилась. Генка еще удивился и стал вспоминать, кто из пацанов мог по пьяни дорогой пистолет в его тачке забыть. Так и не вспомнил. Спасибо вам. Теперь, если Генку увижу, объясню, кто забыл!

Соображал Антон Павлович всегда очень быстро.

– Вадим, этот Генка на «Паджеро» какого роста?

– Сто шестьдесят – сто шестьдесят пять. – Зампрокурора прищурился. – Не выше.

– Правильно. Теперь понятно, почему в его машине похожий на маленького Броснана киллер якобы забыл пистолет?

– Да это только нашему узнику не ясно, – возразил Вадим.

– Да ясно мне теперь все! – снова вскричал тот. – Но и вам должно быть ясно, что я не соврал, верно?

– Верно, – протянул Антон Павлович. Он продолжал похлопывать по ладони обрезком трубы, регулирующим рулевые тяги, и смотреть в угол темной комнаты. – Теперь последнее. Где сейчас находится «турист»?

– А вот сейчас можешь убивать, – вздохнул парень и отвалился к стенке.

А Пащенко, почувствовав на себе вопрошающий взгляд судьи, едва заметно поморщился и покачал головой. «Нет, на самом деле не знает…»

– Турист держал связь напрямую с Хозяином? – Передав инструмент Вадиму, Антон отряхнул руки и полез в карман за носовым платком. – С Коровяковым-старшим?

– Да…

Вытряхнув из пачки последнюю сигарету, Струге протянул ее молодому человеку. Тот, секунду подумав, принял и, отломив фильтр, прикоснулся ее кончиком к огоньку свечи.

– Зачем отломил? – поинтересовался Пащенко.

– На зоне привык. Так крепче. Когда волнуешься – пробирает и успокаивает хорошо.

– На сигариллу похожа становится?

Парень удивленно посмотрел на сигарету, подумал и увидел вторую сторону медали.

– Пожалуй.

Кажется, это было все, что хотел услышать судья. Вадим Андреевич уже ожидал финальной сцены с выводом, однако крайне удивился, когда Струге вновь присел перед пленником.

– У тебя какой номер мобильного телефона?

Парень назвал.

– Теперь назови домашний, – продолжал Струге.

Тот выполнил и эту просьбу.

Следом был назван номер домашнего телефона Генки и Коровякова. Ничего интересного для себя Пащенко и Антон Павлович вновь не слышали. Когда же речь зашла о их мобильных телефонах, парень не выдержал.

– Да я вам что, справочник НГТС, что ли?! Как я могу помнить?! Забиваешь в память телефона один раз, потом по имени вызываешь!..

– Я думаю, у кого-то из них номер с последними цифрами «семь-семь-два». – Судья повернулся к узнику. – Курилка… Ты по свету немало хаживал. Жил в окопах, землянках, тайге. Может быть, объяснишь мне, несудимому, почему голова Кургузова была выкрашена иранской хной? Это какая-то каторжанская тонкость, наподобие сигареты, освобожденной от фильтра, или что-то иное?

Парень сдул с окурка пепел, но потом раздраженно вмял его в сырой бетонный пол.

– Ваш Кургузов, когда освобождался, имел на голове белокурую шевелюру. Его зэки в зоне обесцветили перекисью водорода, как Бари Алибасова. Так, по всей видимости, было приятнее с ним общаться. У Коровякова на даче была хна. Кстати, две «семерки» и одна «двойка» – это не номер телефона. Это адрес Коровякова. Дом семнадцать, квартира семьдесят два. Это к вопросу о редких фраерах и интеллектуально развитых экспертах.

Через полчаса подъехавшая машина со следователем из штата Пащенко и двумя конвоирами из числа оперативников ГУВД увезла «джипера» в областную прокуратуру. Вторая, с Марковниковым и тремя его подручными, направилась по адресам, которые отрешенно назвал захваченный в плен судьей и зампрокурора парень. Струге и Пащенко, глядя на водителя джипа, так и не поняли, рад он внезапному известию о том, что друг жив, или огорчен.

Зятя Салахова выпустили из ворот прокуратуры уже через пять часов. Ровно столько времени смог продержать его Пащенко, чтобы осуществить весь комплекс мероприятий, основанный исключительно на допросах. О проводке по местам происшествий и совершения преступлений не могло быть и речи. Едва Салахов, уважаемый председатель квалификационной коллегии судей, узнал о задержании мужа своей дочери, он принял валиум и направился к Лукину. Тот, выслушав мольбы и возмущенные стоны, позвонил Старику.

«Стариком» в определенных кругах именовали областного прокурора. Разговор между ними был недолгим, что подтверждает версию о том, что люди одного возраста находят общий язык гораздо быстрее, чем разновозрастные. Выслушав, в свою очередь, Лукина, Старик решил не будоражить общественность, не настраивать на штыковую атаку высокопоставленных лиц и отдал совет следователю отустить зятя Салахова под подписку о невыезде. Обычно советы дают, а приказы отдают, но это был именно тот случай, когда совет был отдан.

Зять председателя квалификационной коллегии не успел на четверть часа. Ровно за пятнадцать минут до его освобождения из-под стражи «Марковников и K°» заломили руки пресловутому Генке, владельцу «Паджеро», прямо на Центральном вещевом рынке. Как раз в тот момент, когда он получал очередные «отступные» от очередного беглеца из-под его крыши. Марковникова в данном конкретном случае мало волновал рэкет, его больше заботила смерть близкого его семье старика Кузьмича и возможность раскрыть потрясное дело о покушении на жизнь судьи. Наверное, именно по этой причине, а также, по всей видимости, из-за очевидной разницы в возрасте просьбы Лукина, Салахова и Старика он воспринял как-то вяло и недопонимающе. В народе такое поведение именуется «косить под дурака». Что, собственно, Марковников все это время и делал. Вскоре Лукину и Салахову стали известны подробности получения информации, на основании которой и был задержан зять последнего.