— Меня интересует только результат, сэр Макин, — заявил отец. Его взгляд оставался прикованным к рыцарю. Похоже, мне и рта не стоило открывать. Теперь в голосе отца звучал гнев. — Если бы я сам выехал за мальчишкой, то нашел бы способ вернуться с ним из Ясета в течение месяца.

Сэр Макин низко поклонился:

— Именно поэтому вы заслуживаете трона, ваше величество, в то время как я — простой капитан замковой стражи.

— Вы больше не капитан моей стражи, — объявил отец. — Сейчас сэр Гален занимает эту должность, как когда-то в Доме Скорронов.

Гален слегка поклонился Макину, насмешливая улыбка коснулась губ.

— Может быть, вы захотите бросить вызов сэру Галену и проверить, достоин ли он столь высокой должности? — вопросил отец, вновь трогая бороду с проседью.

Тут явно была ловушка. Отец не желал возвращения Макина.

— Ваше величество уже назначило капитана, — произнес Макин, — я не осмелюсь оспаривать данное решение мечом.

Он тоже понял, что дело нечисто.

— Вы радуете меня. — Король улыбнулся, впервые с момента нашего появления, но то была холодная улыбка. — Во время вашего отсутствия при дворе никаких происшествий не случилось. Вам следует как-то развлечь нас. Не откажите в представлении. — Он сделал паузу. — Позвольте увидеть, чему вы обучились в дороге.

Значит, он все-таки слышал меня.

— Отец… — начал я. И снова он перебил. Мне никак не удавалось переключить на себя его внимание.

— Сэйджес, заберите мальчишку, — приказал король.

На этом все, казалось, закончилось. Язычник взглядом заставил меня безропотно, как ягненка, подойти и встать рядом с ним за тронами. Катрин, побледнев, мельком взглянула на меня и заторопилась к сестре.

Макин и Гален поклонились королю и направились к толпе придворных, которые расступились, образовав проход, ведущий к выложенной из мрамора на полу звезде размахом футов в десять. Встали друг напротив друга, поклонились один другому и обнажили клинки.

В руках у Макина был длинный меч — подарок моего отца, полученный вместе со званием капитана замковой стражи. Отличное оружие, индийская сталь, вобравшая в себя все лучшее от света и тьмы, с вытравленными древними рунами силы. За время, проведенное в дороге, на его лезвии появилось много зазубрин, каждая из которых имела свою историю. Никогда не видел, чтобы кто-то управлялся с мечом лучше, чем Макин. Я надеялся, что и здесь не увижу такого человека.

Сэр Гален стоял неподвижно, держа свой длинный меч наготове, но весьма небрежно. На оружии не было никаких знаков, простой клинок, выкованный из черной туркменской стали.

— Никогда не доверяй туркменскому мечу… — прошептал я.

— Поскольку туркменская сталь впитывает магию, словно губка, и ее края самые острые, — закончил за меня старинное изречение Сэйджес.

У меня был припасен резкий ответ язычнику, но звон столкнувшихся мечей все равно заглушил бы его. Макин атаковал тевтона, сделав низкий ложный выпад, а затем ударил сверху. Он умело обращался с мечом. Клинок был частью его самого, живым существом от острия до эфеса. В яростной схватке Макин прекрасно ориентировался, уходя от поджидающей опасности и вовремя прикрываясь.

Сэр Гален блокировал удары и резко наносил ответные. Их мечи сверкали, кругом разносилась звонкая и резкая песнь металла. Я едва успевал следить за ударами. Гален сражался, точно следуя технике ведения ближнего боя. Все указывало на то, что он, поднимаясь с рассветом, ежедневно оттачивал мастерство на тренировках и поединках. Только победа устроила бы его.

Уже в первые минуты противостояния соперникам не менее сотни раз удалось избежать смерти. Внезапно я осознал, что правой рукой схватился за ствол стеклянного дерева, под пальцами ощутил его гладкую прохладную поверхность. К концу первой минуты я с уверенностью мог констатировать, что Гален победит. Это была его партия. Макин — великолепный боец, но, как и я, привык биться вне замковых стен. Сражался в грязи. Воевал в охваченных огнем деревнях. И везде у него была возможность свободно перемещаться во время боя. Но тут все было по-другому, приходилось сражаться в ограниченном пространстве, и, следовательно, в выигрыше оказывался натасканный в таких условиях Гален.

Макин хотел рубануть Галена по ногам. Но клинок описал слишком малую дугу, и Гален не преминул воспользоваться ошибкой, оставив кончиком туркменского клинка кровавую полосу на лбу Макина. Еще с четверть дюйма — и раскроил бы ему череп.

— Итак, вы начинаете игру, жертвуя конем, принц Йорг, — сказал мне на ухо Сэйджес.

Я вздрогнул. Совсем позабыл о нем. Скользнул взглядом по зеленым листьям вверху.

— У меня нет проблем с жертвами, язычник. — Левой рукой я повел вдоль ствола дерева, легко скользя по гладкой стеклянной поверхности. Звон мечей вклинивался в разговор. — Но я жертвую лишь в том случае, когда получаю что-то взамен.

Дерево оказалось тяжелее, чем я предполагал, и на мгновение мне почудилось, что я не смогу его опрокинуть. Уперся ногами и навалился плечом. Падало оно бесшумно, а затем разлетелось на миллион осколков, посыпавшихся с возвышения. Я славно «поперчил» спины зрителей осколками. Разодетая знать у королевского трона превратилась в вопящую толпу. Благородные леди ощупывали свои головы под бриллиантовыми диадемами и с ужасом смотрели на свои окровавленные и порезанные пальцы. Лорды, одетые по последней моде, завывая, подпрыгивали на ковре из битого стекла в расшитых золотом туфлях.

Сэры Макин и Гален опустили мечи и с недоумением уставились на происходящее.

Когда отец поднялся, все смолкли, несмотря на раны.

Он подчинил себе всех, кроме меня, и, когда король приоткрыл рот, собираясь что-то сказать, я опередил его:

— Умение, которое Макин приобрел в дороге, не касается турнирных игрищ. Войну не выиграть на рыцарских поединках, и благородные манеры на войне не спасут. Уроки Макина освоил и я. К несчастью, сэр Макин скорее умрет, чем оскорбит короля, демонстрируя их. — Я говорил, не повышая голоса. Поэтому все продолжали хранить молчание. — Отец, — я встал так, чтобы видеть его лицо, — я покажу, чему обучился, надрав задницу обласканному тобой тевтону. Если мне с моим вшивым опытом по силам одолеть его, то ты, к общей радости, восстановишь в правах сэра Макина, не так ли? — Я намеренно говорил на дорожный манер, надеясь его разозлить.

— Ты — не мужчина, мальчишка, и твой вызов — оскорбление для сэра Галена и не заслуживает внимания, — прорычал он сквозь стиснутые зубы.

Никогда я не видел его таким разгневанным. Вообще никогда не видел, чтобы он так злился.

— Оскорбление? Возможно. — Я почувствовал, губы вот-вот растянутся в улыбке, и не стал ее скрывать. — Однако я уже мужчина. Три дня назад стал совершеннолетним, отец. Теперь могу жениться. Что очень ценно. Поэтому объявляю поединок подарком к своему совершеннолетию. Не станешь ведь ты нарушать трехсотлетнюю традицию Анкратов, отказывая мне в праве доказать свое возмужание?