А скрывать все от Дженны смысла нет, все равно она узнает рано или поздно. И лучше он скажет ей сам. Он не трус и не бежит от своих решений.

— Да, все земли, кроме земель в долине.

Между бровями Дженны легла глубокая складка.

— В долине? — растерянно переспросила она. — Но там наша ферма…

— Дженна… — Тайрен встал из-за стола и подошел к ней.

Понимание происходящего было написано у нее на лице. Она догадалась сразу. Ни удивления, ни гнева. Только понимание.

— Почему ты захотел купить нашу ферму? — тем не менее, спросила Дженна.

— Ты знаешь почему. — Он протянул руку, собираясь коснуться ее руки, но она отступила.

— Да, догадываюсь. — Она покачала головой. — Но она еще не выставлена на продажу. Папа еще не решил…

— Боюсь, у него не будет выбора. Срок закладной подходит к концу, а Фарсон все еще не выплатил долг. Банк скоро выставит на открытые торги его земли. — Произнося эти слова, Тайрен почувствовал, что его радость и нетерпение причиняют боль Дженне.

Ее глаза расширились, губы сжались.

— Откуда ты все знаешь?

— У меня есть связи. Я же политик и бизнесмен, видишь ли. — Он сделал шаг вперед, сокращая расстояние.

Они стояли рядом, совсем как в ту ночь на балконе, но сейчас их разделяла не только одежда.

— Ты будешь счастлив, разорив его, да? — спокойно произнесла Дженна.

— Да. — Выражение ее глаз теперь беспокоило Тайрена. Она не злилась, скорее, была растеряна. И виноват в этом он. Вряд ли тут есть, чем гордиться. Но сейчас в него словно демон вселился. — Он не должен выйти сухим из воды, — процедил Тайрен. — За все, что он сделал с тобой, со мной, с Кири и Синди — за все это должна последовать расплата.

— Ну что ж, тогда желаю тебе удачи. — Она грустно улыбнулась. — Я просто зашла попрощаться и поблагодарить за гостеприимство.

— Что это значит? — Тайрен схватил ее за руку, не давая развернуться и уйти.

— Я уложила вещи. Я готова ехать. — Дженна не делала попыток освободиться, но многозначительно посмотрела на его руку, сжавшую ее локоть.

Тайрену показалось, будто железный обруч сдавил его сердце.

— Куда ехать? — глупо спросил он.

— Домой, — все так же спокойно ответила Дженна.

— В Окленд? — Он едва выговорил это. Не может быть… Она же должна быть подружкой невесты на свадьбе сестры.

— Нет, пока в дом Марты, — покачала головой Дженна и все же освободила руку из ослабевших пальцев Тайрена.

Тайрен поморщился. Почему он вообще решил, что она уедет в Окленд прямо сию секунду? Синди же у Марты, не оставит же Дженна дочь. Какая глупость. Но он испугался, действительно испугался, что Дженна может сбежать.

— А тебе не хочется немного побыть в доме твоего отца? — поинтересовался он и тут же понял всю бестактность этого вопроса.

— Ты имеешь в виду, что пока он еще его? — уточнила Дженна.

— Дженна, ферма так и так скоро будет принадлежать кому-то другому, — постарался объяснить Тайрен. — Мне ли, кому-то еще — без разницы. Но если ее куплю я — она вернется к маори.

Черт, это прозвучало, как попытка оправдаться. Нет, он поступает правильно и не должен ни в чем оправдываться. Это его право — отомстить, и право его народа — вернуть землю.

— Я понимаю, но прав ли ты? — протянула она. Снова в ее глазах — не злость, а какая-то глубокая печаль. — Предназначена ли для тебя эта ферма? Именно для тебя, а не для всех маори, я имею в виду?

Тайрен раздраженно махнул рукой.

— Ты говоришь прямо как Кири.

— Она очень мудрая. — Дженна улыбнулась. — Твоя бабушка всегда знает, что происходит и почему все получается так, а не иначе. Она умеет понимать и прощать.

— Она слишком добренькая.

Дженна не возражала. Она молча смотрела на него.

Понять и простить? Какая чушь. Никогда он не сделает этого.

Наконец она кивнула и прервала затянувшееся молчание.

— Увидимся на свадьбе Марты, Тайрен. — Она повернулась и пошла к двери.

Она была уже в коридоре, когда он догнал и схватил ее за руку.

— Не уходи!

— Что? — Она смотрела на него так, словно он предложил ей голой станцевать на приеме у Королевы.

— Останься здесь, со мной. — Он не понимал сам, почему она так нужна ему.

— Зачем? — спросила она удивленно. От этого удивления ему стало больно. — Синди здесь нет.

Тайрен поцеловал ее ладонь.

— Останься. Не из-за нашей дочери. Из-за меня. — Он видел по ее прекрасным зеленым глазам, какая в ней шла борьба, и он понимал ее. С ним происходило то же самое, но он уже сдался, поддался влечению к ней, отбросил все сомнения. Быть с ней, пока это возможно, а там — будь что будет. Она уедет в Окленд, он в Веллингтон, но это случится не сегодня.

— То есть… как в старые времена или как? — Она сухо усмехнулась.

— Нет. — Он притянул ее за руки. — Мы в новом времени. Я так много думал об этом в последние годы, так часто представлял, как бы это было, ты и я в этом доме.

Дженна тяжело вздохнула.

— Мне бы тоже хотелось…

— Так сделай это. — Он прижал ее к себе. — Давай на несколько дней забудем прошлое. Будем есть, пить, заниматься сексом…

— О'кей, — прошептала она в его шею и приложила губы туда, где бился его пульс.

Была почти полночь. Они лежали в кровати Тайрена и любили друг друга. Дженна, вся дрожа, приникала к нему, чтобы вобрать в себя еще глубже. Но без единого звука. Словно так она могла сберечь свою страсть навсегда.

Тайрен был сверху, мускулы на его груди вздувались, а кожа блестела от пота. Дженна позволила своему взгляду скользнуть туда, где их тела сливались воедино.

Дивное зрелище.

Ей хотелось, чтобы они любили друг друга долго-долго, ей хотелось заблудиться по дороге к вершине, но у Тайрена определенно имелись иные планы, и она подчинялась ему, отдаваясь на волю его страсти, его чувственности и его желаний. Ее тело словно само собой входило в его ритм, ее ноги обвивались вокруг его талии, а ее руки — вокруг его шеи. Он рухнул на нее, и в последнем, диком, первобытном, неистовом танце они вознеслись к вершине…

Потом они расслабленно лежали рядом, медленно лаская друг друга. В этот миг Дженна была счастлива. Хорошо бы исчезли все недомолвки, все непонимание. Можно представить, что они исчезли. Что теперь Тайрен всегда будет рядом, здесь. Они с Синди обретут новый дом, дом, который ей так нравится. Она будет спать с Тайреном вот здесь, в этой комнате, в которую, как он сказал, до нее не входила ни одна женщина. Это было бы блаженством, это было бы раем, настоящим раем. Только на миг представить, что такое возможно…