– Да, я большой мастер по конструированию собственных врагов, этого у меня не отнять, – с показной покорностью кивнула я, – Никита, скажи, пожалуйста, а ты меня не ревнуешь? Ты же теперь все знаешь про мою прошлую жизнь – с кем жила, за кого замуж собиралась, в кого была влюблена. Нормальный мужчина устроил бы сцену ревности, прямо здесь, в ресторане. А ты собираешься научить меня всяческим порокам.

– Собираюсь, – кивнул Никита, – тебе нужно научиться жить. Ты еще не умеешь жить.

– Достали вы меня, все достали! То я писать не умею, то жить, а сами-то вы умеете? – крикнула я еще громче.

– Спокойно, юная леди, спокойно, – он предостерегающе приподнял руку, и я осела набок, как дырявая лодка, – мы тоже не умеем. Но научить других очень хочется. Очень. До суставной ломоты. Пить будем?

– Будем, – сказала я.

Никита убедил меня в своей правоте. Он действовал по простой схеме – ему понравилась девушка по имени Дарья Добрая. Но вместо того, чтобы красиво ухаживать и добиваться моего расположения, он долго шпионил, собирал разные слухи и сплетни, а потом сделал решительное предложение, не найдя ничего предосудительного в поведении невесты. Типично мужская логика, простая, как чайник. Нам принесли вино. Пузатая бутылка темного стекла, на толстом боку изящная этикетка. Витиеватая вязь букв, переплетенных виноградной лозой. Я не разобралась в диковинном названии. Пригубила глоток незнакомого вина из бокала. Ничего страшного со мной не случилось. В голове воцарилась прозрачная ясность.

– Вкусно? – спросил Никита. И сам же ответил: – Вкусно. Если будешь только такое вино пить, никогда не попадешь в экстремальную историю. Оно не вызывает агрессии в человеке.

Сноб и эстет – этот Никита Чайка. Пригубил вино и теперь замирает от наслаждения.

– А чем ты занимаешься, Никита? Неужели весь день пьешь вино и волочишься за незнакомыми девушками? – сказала я, по краю бокала выстукивая ногтем мизинца дивную мелодию.

Тонкое стекло нежно запело, попадая в тон настроению. Мое настроение давно изменилось. Я забыла про давний стыд. И наверх больше не смотрела. Мне стало смешно. Ведь целых три недели разглядывала потолок в своей комнате. А жизнь прекрасна, в ней есть место красивым мужчинам, умеющим преподать первые уроки жизни неопытным барышням. И не только умеющим, но и желающим это делать.

– У меня бизнес, – сказал Никита и слегка покраснел, – полиграфический.

– Ах ты, дьявол в красивой оболочке! – воскликнула я. – Значит, ты приезжал в редакцию по делам бизнеса? И мою газету набирают в твоей типографии?

– Да, твою газету набирают в моей типографии, – Никита скорбно покачал головой, – я и с Зиминым знаком. А ты что, не знала?

– Откуда? Я же выше земных проблем, – буркнула я, ненавидя своего визави гораздо больше, чем раньше.

– Даша, а ты не дуйся на меня, я же не знал, что у нас с тобой все так получится. Кстати, зря ты на Зимина ставку сделала. Твой выстрел ушел в «молоко». Он же влюблен в собственную жену, понимаешь? – Никита усмехнулся и взял мою руку в свою, долго держал, затем отпустил.

– Не понимаю, – сказала я.

И в эту минуту я дала себе слово, что добьюсь любви Зимина. Умру, но добьюсь. И Никита не указ, тоже мне, учитель фехтования нашелся. Я и без него умею держать удар.

– Никита, уже поздно, мне пора домой, – сказала я, избегая его пристального взгляда.

Мне казалось, он прочитает мои мысли и побежит к Зимину. Надо же доложить боссу о проделанной работе.

– И знаешь что, я не выйду за тебя замуж. Никогда. Ни сейчас. Ни потом. Я уже подумала. Ты не подходишь мне по стилю, Никита, – сказала я после недолгого молчания.

Никита даже поперхнулся от моих слишком резких слов, будто подавился косточкой. Он никуда не спешил, наслаждался приятным времяпрепровождением в обществе симпатичной девчонки. Пил вино, курил, беседовал. Мой вердикт несколько смутил его. Он помолчал, затем резко встал, отшвырнул стул и, не прощаясь, выбежал из ресторана. Я похолодела. Ведь у меня совсем не было денег. А Никита не расплатился. Я посмотрела в окно. Он стоял на стоянке и смеялся, окруженный со всех сторон промороженными насквозь девчушками. Они дождались своей звезды. А Никита плавно пришел к завершению своей давней мечты. Я подозвала официанта.

– Принесите счет, – сказала я.

Он принес. Я еще больше похолодела, увидев сумму, набранную на компьютере. Придется звонить Соколову, иначе меня не выпустят из ресторана. Или вызовут наряд милиции. И неизвестно, какой из вариантов станет для меня худшим.

– Можете оставить номер телефона, заплатите завтра, – сказал официант.

У него сложная работа. Она научила его разбираться в тонких хитросплетениях человеческих взаимоотношений. Официант доверчиво протянул руку за моим паспортом. Я была уверена, что он заберет мой единственный документ и оставит у себя до тех пор, пока я не оплачу счет. Но официант вернул мне паспорт, лишь записал номер телефона и домашний адрес.

– Вы отдохните, посидите у нас, – сказал он и деликатно кивнул в сторону окна.

А за окном веселился Никита, он подсаживал в машину хрупкую тонкую девочку. Ловец девичьих душ, у него ничего не вышло с одной, и он сразу нашел очередную пташку.

Из чего я сделала вывод, что Никита все-таки обиделся на меня. Я долго ждала, когда стоянка опустеет. Мне казалось, что все присутствующие в ресторане уже знают о моем очередном позоре. Хотя ничего предосудительного я не сделала, просто меня публично оскорбил один придурок. Когда все машины разъехались, я попрощалась с милосердным официантом и поплелась на трамвайную остановку. Трамвай благополучно довез меня до Петроградской стороны. Всю дорогу я смеялась. Никита Чайка был смешон. Особенно в тот момент, когда он подсаживал в машину хрупкую цыпочку, посиневшую от холодного ветра. И я стерла плохие воспоминания из памяти, оставив себе на вечер грезы о любви вместо ужина. В ресторане я толком так и не поела. Тихонько пробравшись в комнату, чтобы не разбудить соседей, я закружилась в волшебном вальсе. В комнате звучала удивительная музыка, это пела моя любовь.

Утром я проснулась в отличном настроении. Мне хотелось пойти на какую-нибудь войну и победить разом на всех фронтах. И внутренний голос тихонько нашептал мне, дескать, твоя война открылась сегодня в редакции «Северного сияния». Она ждет тебя. Пришла пора побеждать. Вчерашняя музыка негромко звучала в моем сердце. Я быстро собралась, надела любимый свитер и новые джинсы, выбрала несколько украшений, неброских, но привлекающих внимание, мазнула тюбиком феромона по шее и отправилась в редакцию. Мне хотелось привлечь внимание всех сотрудников газеты – и мужчин, и женщин. Мне мнилось, что они уже знают о том, что случилось в ресторане. А это всего лишь милое добавление к произошедшему ранее, три недели назад. Но не будут же они смеяться мне в лицо. А за спиной – пусть смеются. Я все равно не услышу. Охрана стояла на крыльце, заложив руки за спины. Стоят, как часовые на посту, бдят, а они всего лишь сотрудники частного охранного предприятия. Из малого бизнеса. Осторожно вытащив пропуск, мило и нежно протянула его на вертушке. Я думала, что мне уже запретили вход в здание, но нет, меня впустили. Вертушка дернулась, и я оказалась в магических коридорах массового печатного органа. При моем появлении ничего астрального в редакции не произошло. Люди не повалились штабелями в обморок, они не делали круглые глаза и почему-то никто не описался от восторга. Кто раньше здоровался со мной, тот и поприветствовал, остальные прошли мимо, как проходили в былые времена. Я отыскала в коридорах редакции Марину Егоровну, схватила ее за руку и сплела изумленной женщине сложной и непонятной вязкой что-то диковинное, кружевное, упомянув про тяжелую и продолжительную болезнь, про долгий больничный лист, нечаянно утративший законную силу. Странное дело, но Егоровна мне почему-то поверила. Точнее, сделала вид, что поверила. Она тесно прижалась ко мне, наверное, вспомнила былые времена, когда мы были столь близки. Ха-ха! Гламурная шутка.