за те сказанные слова в Сквере, — сказал он.

Неужели все-таки передо мной стоит честный и откровенный человек, принявший свое прошлое.

— Да, конечно. В принципе, я не против. Только время и место уточни, — сказала я.

Он продиктовал место и время. После чего первый протянул руку, попрощался. И пошел в свою сторону.

Оставшийся вечер, меня не отпускало впечатление. И скорее не от такого долгого промежутка времени, а от смешанности и сумбурности чувств, появившихся от общения.

Глава восемнадцатая

“…подозреваемые найдены. Ведется опознание тел. До полного подтверждения, просим граждан не расслабляться и придерживаться правил озвученных выше. Берегите себя и будьте здоровы!”.

Пятиэтажное здание, отделанное плиткой в основном белых, красных цветов, с новыми вставными окнами. В центре же которого большими серебряными буквами красуется слово “ПОЛИЦИЯ”. Весь участок обнесен декоративным железным забором с остриями на конце. На самом деле, достаточно опереться на горизонтальные прутья забора, находящиеся на уровне живота, и вот ты уже на другой стороне. Видимость и ничего более.

Я прошел открытую калитку части. Как и шесть лет назад, на территории блуждала тишина. Деревья шуршали по воздуху, с лавочек капал тающий снег, а окна обвивали железные прутья. У этих мест слишком сильно похожа атмосфера, но и при этом не сказал бы, что они отличаются друг от друга. Две стороны одной монеты. Подошел ко входу в здание, открыл железную тяжелую дверь и переступил высокий порог.

— Слишком похожи, — шепнул я.

Внутри же оказалось не все так прозаично, нежели снаружи. Дряхлая вывеска “Дежурная часть” с часами висела над маленьким окошком. Со стоящим возле столиком и несколькими стульями, готовых развалиться с минуты на минуту. Окрашено помещение в зелено-серые тона. Завершало всю композицию железная решетка на другой стороне. Я подошел к окну и сидящая в ней женщине лет сорока, похожая на орангутанга в форме, сказала:

— Здравствуйте. По какому вопросу?

— Доброе, я на опрос по делу о воровстве и насилии. Куда мне пройти?

Она подняла голову, обнажая пять подбородков, уставила полузаплышие глаза точно на меня. Тяжело, сопливо вздохнула и начала говорить:

— Так их вроде нашли вчера. По новостям, разве сегодня не говорили?

— Да, верно. Но я уже здесь. И в целом не против посодействовать, — сказал я.

— Ладно, тогда присядьте. Я сейчас доложу следователю, — сказала она, задыхаясь.

Я взглянул на свободные стулья.

— Спасибо, но думаю постою, — сказал я, сдерживая омерзение.

Она взяла трубку и толстыми пальцами начала бить по кнопкам маленького телефона. Через несколько минут по ту сторону решетки подошел мужчина лет сорока пяти. Выбретый под скинхеда с морщинестым лицом и форме. Ключом открыл дверь.

— Марков Милан, — смотрел он на меня. — Пройдите за мной.

Я прошел на другую сторону, и мужчина закрыл за мной дверь. Затем просто сказал следовать за ним. На что я спокойно подчинился. Мы поднялись на три этажа выше, прошли в один из кабинетов. По левую сторону в котором находилось окно, по другую шкаф с документами. На против входа висели часы, а посередине находился стол.

— Присаживайтесь, — сказал мужчина и сам сел по другую сторону стола. — Я забыл представится. Меня зовут Достоевский Федор Андреевич. Мне поручили собрать всю имеющуюся информацию по неправомерным действиям, совершенных в этом районе, — закончил он со сложенными рука на столе.

Я расстегнул пуговицы на Реглане, засунул руки в карманы и облокотился на спинку.

— Чем же я могу вам помочь? Преступников вроде как нашли и сейчас ведется экспертиза, анализ или что у вас там. Но учитывая прошлые подобные случаи, мало сомнений, что это не те преступники. Потому я повторюсь. Чем я могу вам помочь? — спокойно закончил я.

*Тик-так. Тик-так…*

— Да, вы правы. Но знаете, это удивительно, что третий раз преступников находят после происшествия в этом районе. Измученные тела которых не поддаются никакому объяснению и описанию. Так и все три раза тела жертв находят у участков полиции. Которые намеренно подкидывают, — сказал Федор Андреевич.

Я вальяжно положил ногу на ногу и с ухмылкой сказал:

— Вы намекаете на то, что я или кто-то еще может быть виновен в этих действиях. Это лишь глупые домыслы. Похоже на запутывание следствия. И предупрежу на всякий случай, что происходящее здесь обычный опрос, а не допрос. Так что будьте осторожны в полномочиях. Просто вас предупреждаю.

— Ни в коем случае! Возможно, мои слова показались слишком дерзкими, но они не несли в себе ничего подобного, — он открыл папку. — Я вам задам парочку вопросов. Вы можете не отвечать на них, а после разойдемся по своим делам. Начнем, — он взглянул на меня.

Я одобрительно кивнул.

“Тик-так. Тик-так…”

— Вы слышали или видели что-то подозрительное за последнее время? — сказал он ровно.

— Нет, — ответил я.

— Вы подозреваете кого-нибудь из вашего района? Соседа, почтальона и т. п. — сказал он, ровно посматривая на меня исподлобья.

— Нет. У нас в районе мало кто с кем общается. По крайней мере, раньше. Теперь же многих объединило происходящее. Добрее стали друг к другу, — ответил я.

Подобные вопросы продолжались еще минут сорок, но на меня это не производила никакого действия. Я не чувствовал ни раздражения, ни злости, ни-че-го. Пока он не задал его:

— Вы что-нибудь знаете о сектантах жестоко избивающих людей, немыслимыми способами. Глумящихся над трупами, истязая символикой, распятиями?

Я неосознанно переложил ногу и поправил пальто. Заметил это только после совершения этих действий. Иногда организм никак не может подчиниться мозгу, даже тогда, когда все под контролем. Изъян человеческого тела. Убери его и многих маньяков никогда бы не смогли вычислить.

— Слышал и читал, но давновато. Да и разве это относится к делу? Тут, как говорят в фильмах: Почерк совсем не похож на их. Разве нет, — закончил я.

“Тик-так. Тик-так…”

— Да, вы правы. Я задаю его последним, чтобы оценить. Как люди отреагируют, если те “миротворцы” на самом деле, окажутся не теми, кого представляют, — сказал он и закрыл папку.

Я отодвинулся от стола, застегнул пуговицы.

— И какая реакция? — заинтересованно спросил я.

— Кто-то удивляется. Кто-то пугается. Не могут поверить в подобное. А есть те, кто начинает считать, что жертвы легко отделались. Но ни кому искренне не противно, — сказал он.

Я напряженно посмотрел на него. Встал, засунул руки в пальто в готовности покинуть это помещение.

“Тик-так. Тик-так…”

— Ваша бабушка в дом-интернате ведь так? Что произойдет, если вдруг не сможете посещать и оплачивать пребывание? — сказал он, поднимаясь с кресла.

Я повернулся к нему, смотря ровно серьезным взглядом начал говорить:

— Когда