litbaza книги онлайнСовременная прозаДом на краю света - Майкл Каннингем

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 27 28 29 30 31 32 33 34 35 ... 98
Перейти на страницу:

Бобби подался вперед, положив свои мощные руки на столешницу. Я слегка дотронулась до его грубоватых пальцев и сказала:

— Ладно. Если ты действительно так этого хочешь, считай, что я с тобой. Я сделаю все, что будет в моих силах, чтобы тебе помочь.

— Хорошо, — сказал он, и я увидела, что слезы навернулись ему на глаза.

Он открыл ресторан меньше чем через год. Возможно, если бы он не устраивал такой гонки и получше разузнал, что к чему, все бы сложилось иначе. Но он уверял, что все готово, и можно только гадать, насколько эта спешка была связана с ухудшающимся финансовым положением Неда. Спонсором Бобби выступил некий подозрительный тип по имени Бихам с тонкими и легкими, как пух, волосами, которые он зачесывал с затылка на лоб, прикрывая лысину. На его узких бледных пальцах поблескивало несколько серебряных перстней с бирюзой. Бихам владел — во всяком случае утверждал, что владеет, — сетью стиральных автоматов, приносивших, по его словам, немалую прибыль. По уверению Бобби, он предвидел аналогичный успех и в области ресторанного бизнеса, где решающую роль должна была сыграть привлекательность южной кухни.

С помощью Бихама Бобби арендовал небольшой зал в пригородном торговом центре между секцией уцененной одежды и булочной, в витрине которой красовался огромный выцветший муляж свадебного пирога. Я выразила сомнение, так ли уж хорошо расположение ресторана, но Бобби привел перечень достоинств, не оставляющий места для спора.

— Во-первых, — веско заявил он, — мы оказываемся между основными розничными магазинами. Рядом престижный «Пенни», за углом «Сиерс», тут же неподалеку — продуктовые магазины. Во-вторых, это недорогое место. И потом, надо же где-то начинать, правильно?

Нет нужды подробно описывать озаренные радужными надеждами первые дни существования ресторана и его стремительный закат. Достаточно сказать, что Бобби назвал свое заведение «У Элис» и сделал отчаянную попытку хоть как-то замаскировать флюоресцентные лампы и хоть что-то сделать с невероятной гулкостью этого зальчика, незадолго до того столь же безуспешно пытавшегося притвориться пиццерией.

По стенам он развесил фотографии с видами Нового Орлеана (железные балконы Французского квартала; чернокожий музыкант, играющий на трубе, и пр.) и купил на гаражной распродаже старые деревянные столы и стулья.

Мы обсуждали рецепты, спорили о приправах, стараясь не обращать внимания на Бихама, постоянно предостерегавшего нас от слишком больших трат и неустанно напоминавшего о непритязательности вкусов местных жителей. Окончательная версия меню отражала представление среднего северянина о южной кухне: суп из стручков балии, рубленое мясо с овощами, креветки во всевозможных сочетаниях. — Десертные блюда были просто великолепны. Я взяла за правило заходить сюда как можно чаще.

Иногда я заставала парочку посетителей — обычно это были женщины с сумками, отоваривавшиеся в соседней секции уцененной одежды, или одинокие продавщицы, а иногда вообще никого не было. Тогда Бобби подсаживался за мой столик, а официантка либо протирала и без того чистый поднос, либо, сдавшись, саживалась возле холодильника с журналом о кинозвездах.

Однако Бобби не терял бодрости духа и суетливого энтузиазма продавца Библий.

— Поначалу дела всегда идут не очень, — говорил он. — Надо подождать, пока о нас заговорят. Ведь каждого, кто здесь побывал, мы великолепно обслужили, и они расскажут об этом еще десятку своих знакомых. Нужно просто набраться терпения.

— Еда действительно превосходная, Бобби, — ободряюще сказала я. — Хочется верить, что рано или поздно люди оценят качество.

— Конечно оценят, — сказал он. — Если есть классный товар, будут и покупатели. Это вопрос времени.

Вот так мы беседовали, сидя в пустом зале под лампами дневного света. Люди проходили мимо нашего стерильного окна без единого пятнышка, заглядывая внутрь с характерным выражением. Я узнавала эти взгляды, насмешливые и чуть испуганные: так смотрят на обреченные предприятия. Я сама много раз заглядывала так в витрины безлюдных сувенирных лавочек; печальных кулинарий с ничтожным выбором продуктов; бутиков, предлагавших платья, вышедшие из моды пять лет назад. Я понимала, что должны чувствовать те, кто пробегает мимо нашего заведения с пакетами от «Сиерс» или «Пенни», зная по собственному опыту ту особую, несколько нервическую смесь жалости и презрения, которую вызывает любое непосредственное проявление органической неспособности человечества в целом превратить навоз в золото.

В ноябрьскую, не по сезону теплую ночь через шесть месяцев после открытия ресторана погиб Берт Морроу: он уснул с непотушенной сигаретой, в результате чего сгорел сам и сжег полдома. Посреди ночи нас с Недом разбудил рев пожарной сирены, но тогда мы, разумеется, еще ничего не знали.

Впрочем, у меня было какое-то предчувствие, необъяснимая тревога, никак не позволявшая уснуть даже после того, как Нед снова забылся своим тяжелым, невыносимо шумным сном. Когда зазвонил телефон, я как будто уже все знала. Мы выехали сразу, накинув пальто прямо поверх халатов.

Бобби видел, что мы подъехали, но не сдвинулся с места. Он стоял на газоне рядом с пожарным в черной униформе. Когда мы с Недом подбежали к нему, он посмотрел на нас своим давнишним взглядом потерянного иностранца.

Я обняла его. Он стоял как столб.

— Отец умер около половины первого, — объявил он высоким, звонким голосом.

У Бобби обгорели рукава рубашки; волосы жутко пахли гарью. Видимо, он пытался проникнуть в горящий дом.

Я погладила его по опаленным волосам. Он стоял неподвижно, как вкопанный. Полдома сгорело дотла, другая половина осталась вызывающе нетронутой. Входная дверь была сорвана с петель. Виднелась часть холла с почерневшими обоями и зеркалом в витиеватой раме.

Нед уехал улаживать какие-то формальности. Я осталась с Бобби. Его начал бить озноб, и я крепко прижала его к себе, отчего, как мне показалось, он стал дрожать еще сильнее. Я испугалась, но не разжала рук. Я повела себя с ним так, как в свое время с маленьким Джонатаном, когда он без видимого повода начинал плакать, и я, абсолютно неопытная в свои двадцать два года, просто прижимала его к себе, стараясь преодолеть собственный страх и неуверенность.

На похороны прилетел Джонатан. По-прежнему длинноволосый, но теперь в мягких кожаных ботинках, джинсах и твидовом пиджаке. Бобби был одет по моде кливлендской рабочей молодежи: синтетические брюки с отутюженной складкой и пастельного цвета рубашка с погончиками.

Они вдвоем ездили кататься на машине, вместе смотрели старые фильмы по телевизору. Бобби был бледный и пришибленный: можно было подумать, что у него в голове не умолкает некий одному ему слышимый гул. Джонатан держался с ним предельно внимательно, всегда садился рядом, клал руку ему на плечо, касался его пальцев.

Они были похожи на выздоравливающего больного и его сиделку. Чувствовалась искренняя обоюдная симпатия, но не было и намека на какие-то романтические отношения. Хотя они были еще совсем молоды, в них уже появилось что-то от двух старичков. Когда они сидели рядышком на диване, невольно казалось, что в качестве фона им бы очень подошли застекленные полки со всякими диковинками и вертикальные жалюзи на окнах. Бобби всегда сидел рядом с Джонатаном, по-детски близко. Со стороны едва ли можно было определить, кто кого утешает. Через неделю Джонатан возвратился в Нью-Йорк к своей новой жизни.

1 ... 27 28 29 30 31 32 33 34 35 ... 98
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?