«С киносъемок? Прямо в костюме? Ну, точно студия!» – подумала Лена спросонья.

Будто в ответ на ее мысли, по лицу Остина пробежала мимолетная тень удивления.

Остин улыбнулся, не разжимая губ.

– Добрый день, – сказал он по-русски, вновь не открывая рта, при этом голос его звучал так, будто Лена слушала стерео в наушниках.

– Привет! – сказала она, обрадовавшись родному языку. – Хорошо, что вы говорите по-нашему. А то у вашей… Гм… – она не нашлась, как назвать «английскую гувернантку». – У… Хозяйки… У нее такой странный английский… Не думаю, что мы с ней правильно понимаем друг друга.

– Мы все плохо понимаем друг друга. Это главная проблема человеческого общества, – сказал Остин, не открывая рта.

– А вы чревовещатель? – не выдержала Лена.

– Чревовещатель? Да, можно сказать и так.

– Прикол! А по-нормальному вы можете говорить? – спросила Лена, усиленно артикулируя своими аппетитными губками, как бы иллюстрируя, как говорят «по-нормальному».

– Нет, – обиделся Остин.

В его голосе звучала явная обида. И голос его был каким-то странно знакомым. Если бы Лена почаще слышала, как звучит ее голос со стороны, то вполне догадалась бы, что речь Остина звучит так, как звучал бы ее голос, будь она повзрослее и мужчиной. Она бы очень удивилась, если бы узнала, что голос Остина, обращенный к ней, не слышит никто, кроме нее.

– Извините… – сказала Лена и подумала, что у него какое-то редкое заболевание голосового аппарата.

Ей очень понравилось невесть откуда взявшееся словосочетание «голосовой аппарат». Оно льстило ее эрудиции, хотя и не было уверенности, что это словосочетание правильное с терминологической точки зрения.

– Да, что-то вроде того, – сказал Остин, – извините, мне трудно с вами разговаривать. Мы думаем на разных языках.

– А мне с вами не трудно! – выпалила Лена и раскраснелась.

– Встретимся за обедом в малой столовой, – сказал Остин, – дела.

И ушел прочь, кажется, тоже немного смущенный ее заявлением.

– А который час? – спросила Лена уже ему вслед. – Я что же, так и буду спать да есть? Мне домой надо!

Но ее слова остались без ответа.

Она крутанула голову и увидела, как мрачный привратник в большой шляпе и трех кожаных фартуках воткнул свой посох в какое-то гнездо в полу и, качнув его как рычаг, заставил створки дверей разъехаться в стороны.

Остин вошел в дом, а дворецкий Эрнест вышел на веранду.

– Привет! – сказала Лена, когда дворецкий, с лицом, исполненным бесстрастного достоинства, воздвигся возле нее.

– Пожалуйста, молодая леди, следуйте за мной! – проговорил он своим бархатным голосом.

– Хорошо, хорошо, – капризно сказала Лена, потому что сам чопорный вид дворецкого провоцировал ее на это, – уж я последую, – и, переходя на английский, – только мне нужно позвонить домой. Бабушка будет волноваться. А родители меня так просто убьют.

И она пошла за дворецким в дом, украдкой показав язык привратнику. Привратник встрепенулся. Что-то на его рубленом лице отразилось нехорошее в ответ, но Лена тихонько засмеялась.

Что-то игривое у нее настроение. С чего бы?

– Мне к обеду нужно будет переодеться? – с чего-то вдруг спросила Лена.

– Это в других обстоятельствах было бы желательно.

– А скоро ли обед? – поинтересовалась Лена, когда они поднимались по лестнице на галерею.

– Огустина пригласит вас, юная леди. У нас не принято подавать специальный сигнал к обеду, если в доме немного гостей.

– Фи-фи-фи… – передразнила Лена тихонько.

– Я передам Огустине, – неожиданно отреагировал на это Эрнест, – она подумает, что можно сделать.

– Да я от фонаря, – извинилась по-русски и залилась краской Лена.

Вот так ляпнешь чего-нибудь, а тебя поймут. Именно поймут! Одно дело не поймут и переспросят, а то, не дай боже, поймут и примут как команду к действию. Теперь ломай голову, что себе решил этот чопорный дядька, услышав ее «фи-фи-фи». Хорошо, если это просьба поменять ночной горшок! А то еще и чего похлеще!

Но игривое настроение на этом не улетучилось. Когда Лена поняла, что ее провожают в спальню, то, вдруг поддавшись мгновенному порыву, свернула в боковой коридор и крадучись двинула по нему. Ей показалось, что дворецкий ничего не заметил. Прокравшись метров пять, она оглянулась воровато и кинулась бегом.

Дворецкий тем не менее почти сразу заметил ее исчезновение и остановился, сделал шаг назад и выглянул из-за угла. Увидел улепетывающую Ленку. По каменному лицу Эрнеста Шарка Булфера Робинсона, словно сеть мелких трещинок, пролегли смешливые морщинки.

Лена могла бы поручиться, что коридора, в который она свернула, еще утром не существовало. Что же выходит, что дом на ходу перестраивают? Или дом сам по себе, что-то вроде изменчивой декорации. Но как это можно осуществить на практике?

– Я разберусь с этими киношниками! – сказала Лена. – Тоже мне… Устроили романтическое приключение. За кого они меня принимают?

Собственно, зла она ни на кого не держала. Просто была склонна к активным действиям. Возможно, дело было в леденцах. На столике в прихожей, если прихожей можно назвать просторный холл с колоннами и лестницей на второй этаж, стояла, меж серебряных подсвечников, деревянная очень красивая шкатулка. Лена, проходя мимо, заглянула под крышку и увидела леденцы. Что-то вроде монпансье, или как они там называются… Ну, Лена и зацепила лапкой, сколько могла ухватить. Несколько штук отправила сразу в рот. А поскольку никогда у нее, еще с детства, не хватало терпения мусолить леденец во рту, она немедленно разгрызла их.

Она не обратила внимания на прилив бодрости. Но ее охватила жажда энергичных действий. Не важно каких.

Оказавшись у лестницы вниз, Лена, не раздумывая, спустилась, отодвинула дверь и оказалась на задней стороне дома, на первом этаже, а именно – в кухне.

Не сразу до нее дошло, что здесь телефона она не найдет. Однако защекотавшие нос ароматы немедленно пробудили зверский голод.

– Где тут у нас холодильник? – проговорила она, оглядываясь вокруг себя.

Посреди кухни стояла огромная плита. От нее веяло теплом. Вся плита состояла из переплетения красивых золотистых трубок, каменных столбов, поддерживающих массивную столешницу из толстого листа чугуна, с отверстиями. Из некоторых вырывались зеленоватые язычки пламени.

Над плитой нависал вытяжной ящик с зубчатым краем, украшенный орнаментом и медальонами с фигурами, напоминающий элемент великанского средневекового доспеха.

Вот только холодильника нигде не было. В дальнем углу громоздился массивный и очень красивый, даже слишком красивый камин с каменными скульптурами на каминной полке, изображавшими погоню одних монстриков за другими.