Был первый час ночи. Висела полная луна с четкими очертаниями лунных морей. Идиллия и тишина. Но Давида природные красоты и ласковое тепло этого вечера волновали мало. Нервы его были натянуты, как канаты. И в голове крутилось – засада, охота…

План был простой – высмотреть Сивуху, когда он будет выходить. А дальше по обстановке. Лучше, конечно, проследить за ним, узнать, где его логово. Потом, как в кино, продолжать слежку и вызнать, где живут его соучастники. А дальше? Дальше видно будет. В одном Давид был уверен наверняка – тогда мошенники ответят за все обиды…

Время шло. И настроение у Давида менялось. То его колотил нервный озноб, то находило веселое воодушевление. То он жаждал боя, то страшился его. То хотелось, чтобы немедленно появился тот проклятый жулик. То вдруг казалось – лучше бы его никогда не найти и ничего не делать. Все это происходило от тягостности ожидания, когда начинают лезть в голову ненужные мысли, и воля слабеет…

Хлопнула дверь дома, и Давид едва не подскочил. Сердце екнуло и заколотилось.

Из дома вышел человек.

Давид напряг все свое зрение. И едва не закричал ликующе во весь голос, но вовремя прикусил язык, ткнул локтем Баграма и прошептал:

– Это рыжий негодяй. Я уверен.

Баграм кивнул и осторожно двинулся вперед.

Они старались передвигаться бесшумно, держа дистанцию, чтобы не насторожить Сивуху, но и не упустить его. Но тот даже не оглядывался. Он был весь в своих мыслях и переживаниях. Что-то бормотал под нос, а иногда во весь голос восклицал:

– Суки!.. Фуфлыжники!.. Каталы, мать их!

Он прошел мимо садов, заборов домов. Дальше дорога огибала пруд и выходила на шоссе. Там можно поймать попутную машину до города. Этого допустить было нельзя, потому что тогда преследователи его потеряют. У них самих машины не было. Баграм хотел хорошо заплатить какому-нибудь таксисту, чтобы тот ждал их как раз на такой случай. Но это опасно – лишние свидетели. Да и Шалый заверил, что игра продлится до утра, а там уже автобусы будут ходить.

Сивуха дошел до трассы. И встал на дороге. Мимо него пронесся грузовик, не остановившийся от взмаха руки.

– Сука! – послал ему вслед заряд ненависти рыжий жулик и стал ждать следующую машину.

«Все, нужно действовать», – решил Баграм и направился к Сивухе.

Пролетела мимо легковая машина, даже не притормозив. Мало любителей останавливаться по взмаху руки незнакомого человека темной ночью на темной трассе.

Когда жертву и преследователей разделяло метров пять, Сивуха, почуяв неладное, резко обернулся. И уставился на темные силуэты, от которых исходила явная угроза.

– Сивуха, – окликнул его Баграм как можно более беззаботно. – Брат, поговорить надо. Надолго не займу.

По напряженному виду жулика было видно, что он готов в любой момент дать стрекача. И тогда гоняйся за ним по полям да буеракам.

– Ты кто? – спросил он.

– Баграм. Дельце одно есть.

Сивуха отступил на шаг. И тут Баграм неожиданно легко для его массивной фигуры рванулся вперед.

Сивуха отпрянул. Но ничего не успел. Мощный удар кулаком в лоб сшиб его с ног и на несколько секунд погасил сознание.

– Попался, змей ядовитый, – удовлетворенно прошептал Баграм, прижимая его коленом к земле и зажимая ладонью рот. Пленник не должен заорать и переполошить всю округу.

Давид стоял рядом, не зная, чем помочь дяде.

– Давай, – кивнул ему Баграм.

Давид извлек из тряпичной сумки мясницкий нож и продемонстрировал его пришедшему в сознание пленнику.

– Видишь нож? – спросил Баграм. – Мы им тебе голову отрежем, если бежать захочешь. Идешь тихо, ровно. Поговорим – отпустим.

– Вы кто? На хрена все это? – сипло спросил Сивуха.

– Все узнаешь.

С другой стороны трассы шли один за другим пруды и лесопосадки. Там, под сенью деревьев на берегу, Айратяны учинили допрос пленного.

Мошенник сидел на корточках съежившись, будто от холода. Баграм навис над ним, задавая вопросы. А чуть поодаль в стороне стоял Давид, гордый, что ему доверили тесак, – так, наверное, радовались рыцари после посвящения, получив меч.

– Расскажи, как ты наши деньги украл, – потребовал Баграм.

– Что? Деньги? Ваши? – удивился Сивуха. – Я ничего не краду. Иногда в карты играю. Вот и весь грех. Вы ошиблись.

– Ошиблись, да? Я тебя помню, вонючий хорек! – взорвался Давид, подавшись вперед.

Баграм вытащил небольшой металлический фонарик, щелкнул кнопкой и осветил лицо Давида:

– Узнаешь?

– А, тот щенок, которому мы в Ярославле ткань продали.

– Не продали! – возмутился Давид. – Деньги взяли, подлый обманщик!

– Ну, взяли. С тканью не получилось. Бывает, – развел руками Сивуха. – Извиняйте.

– Рассказывай, с кем грабил, – потребовал Баграм. – Все говори. Если жить хочешь.

– Хочу, – кивнул Сивуха. – Еще как хочу.

Он оценил обстановку. Надо же так попасться! И ведь не смыться, как обычно…

Сивуха с детства очень хорошо бегал. У него были легкие ноги, и, возможно, он достиг бы больших спортивных успехов, кабы пошел по этой стезе. Но ему больше нравились чужие карманы, чем рекорды. Оно и неудивительно, когда ты из послевоенного голодного детдомовского поколения. Твоя жизнь – это фиксы, кепочки, блатная романтика. И первый срок по малолетке за карманную кражу. В колонии он закончил школу, с трудом натянув тройку по русскому языку и получив заслуженные пятерки по химии и математике. Освободившись, пристроился помощником снабженца на товарную базу. Там начались для него настоящие университеты. За годы работы со своим начальником он узнал, что такое документация, печати, подписи. Приобрел специфические навыки – такие, как подделка накладных. Начальник был знатным мошенником и добросовестно готовил себе смену. А Сивуха хватал все на лету.

Однажды все пошло прахом. Снабженца взял ОБХСС. Сивухе следователь прокуратуры хотел тоже вменить статью, но передумал – доказательств не хватило.

После этого Сивуха вернулся к старому ремеслу – карманным кражам. Попался, сел во второй раз. На лесоповале заработал язву и хронический бронхит – хорошо, что не туберкулез. И возненавидел физическую работу. Поклялся, что никогда по своей воле не будет ей заниматься. Его руки созданы не для этого.

После отсидки пристроился в бригаду катал. Работали они в поездах, обыгрывая в карты незадачливых пассажиров. Однажды их чуть не убили, но Сивуха убежал. Потом опять лазил по карманам – огрубевшие пальцы стали подводить, и его ловили. Он убегал. В какой-то миг понял, что не хватает выдержки и душевных сил, чтобы дальше шарить по карманам с риском ареста или избиения. Ему перестало фартить. Его опять ловили за руку, и он опять убегал. Он стал бояться. По идее, с таким настроем ему пора было завязывать с кражами, но он не мог представить, как это – работать на государство, получать копейки и не играть на деньги в карты.